Злата решила подыграть и с презрением отмахнулась от асвана, подавшего руку, чтобы сойти на берег. И зыркнула в сторону Оге, словно на пятно, оставшееся от пролетевшей мимо птицы.

— А я, пожалуй, заплачу сказителю, чтобы тот сочинил славную историю, как великий Лют Путешественник был обманут Оге Трусом, проигравшим ему в честном бою. И решившим…

Оге рыкнул, взмахнул мечом кверху. Он разозлился, и теперь было только два исхода. Либо он бросит новый вызов, либо захочет прикончить меня на месте.

Я не сдвинулся с места, продолжая смотреть на него, как на сморчка. Презрительно, даже снисходительно.

И он…

— Хватай свой меч, варгиец! — Острие меча замерло напротив моего лица. — Я покажу тебе, что твоя победа была шуткой судьбы!

Ха! Попался, гадёныш!

Я шустро выхватил меч. Наконец-то. Всё же не стоит оставлять его даже на всякий случай. Случай же и правда может быть всякий. Например, свой родной клинок понадобится в трудной сече. Он-то не лопнет от переизбытка духовной силы.

Прочие асваны восприняли новость не слишком радужно. Добыча в руках, враги окружены. Что ещё надо?

Мы спрыгнули на остров. Места хватало как раз для поединка. Люди Оге хмуро сгрудились неподалёку от нашего корабля, будто их оторвали от любимого лакомства и заставили смотреть, как подвыпивший дядька показывает свою удаль. А на «корыте» ведь ещё остались самые тяжёлые, а значит, самые дорогие сундуки.

Батур тащил Алексея, закинув его на плечо. Кхазарин хотел кинуться в бой, но уловил мой мимолётный жест и выжидал. Осторожно следил за Златой, чтобы её не слишком далеко увели. Несмотря на уважение и трепет, асваны не пожалеют девушку, тут же схватят и используют против нас.

— Ну что, готов, Лют Мертвец? — прорычал Оге.

Теперь видно, что секиру он выбрал в прошлый раз скорее из соображений поиграться. Меч в его руке сидел как влитой. Движения куда увереннее, да и опасностью прямо-таки веяло из его ауры.

— Почти! — Я выставил вперёд руку. — Погоди, забыл снять сумку. Она будет мешать. И кое-что хочу прихватить, ты же не против?

Оге сверкнул клыками, а со стороны его людей послышались смешки.

Я сунул руку в сумку, пошарил и достал свёрток с печатью взрыва. Оге нахмурился. А я швырнул сумку

— Батур! — воскликнул, сверкнув хитрющей ухмылкой. — Лови!

Кхазарин побледнел в миг. Начавший приходить в себя Алексей с прищуром посмотрел на летевшую сумку, затем на меня с мечом в руке и на асванов, собравшихся в куче неподалёку. И на Задора, который, заржав, рванул подальше, уводя за собой лошадей.

— А что здесь…

Батур прервал его, рванув в сторону. Злата только и успела пискнуть, когда её подхватили и унесли как можно дальше. За кхазарином остались острые ветряные вихри, помешавшие асванам преследовать моих соратников. Это задержало их всего на секунду, но именно эта секунда и нужна была для…

Взрыва!

Небольшая связка печатей взрыва прогремела над островом, разметав отряд асванов во все стороны. Кто стоял поблизости, погиб мгновенно. Остальным пришлось куда тяжелее. Особенно тем, кому пришлось закрывать собственным телом ударную волну.

Корабль тоже задело. Причём сильно. Борты треснули, сундуки снесло с места, и монеты взмыли в воздух, чтобы опасть сверкающим на солнце дождём.

Красиво…

И дорого!

— Р-р-р-р-ра-а-а-а-а! — взревел Оге Могучий, бросаясь на меня.

— Гр-р-р-р-р-ра-а-а-а-а-а! — ответил я тем же.

Золото! Моё золото!

Наши клинки схлестнулись, духовная сила содрогнулась, вызвав новую ударную волну, уже от нас самих.

— Ты! Убил! Моих! Людей! — чеканил Оге, с каждым словом нанося удар, пропитанный льдом.

— Моё! Золото! Серебро! Мой корабль! — рычал я в ответ, со всей силы сокрушая его щит огнём и ветром.

Ярость и злость кипели во мне. Гнев вырывался наружу.

— Всё из-за тебя! — И яркий разряд молнии ударил прямо в моего противника.

Вспышка ослепляла, исходила жаром, но пропала так же резко, как появилась. Вдруг утро показалось не таким ясным и светлым, а в глазах немного рябило.

Однако Могучий устоял.

Оказалось, он владел не только водной стихией, но и землёй. И успел прикрыться толстой глыбой, расколовшейся надвое от моей атаки. И самому Оге досталось. Ветром до меня донеслись ароматы палёных волос, да и дымок поднимался с шевелюры асвана недурный.

— Я видел, как ты сражался, Лигги, — процедил он. — Со мной не пройдут твои…

Тут он заметил печать, которую я вытащил из сумки. Прямо у ног. Затем поднял удивлённый взгляд на меня и мгновением позже скрылся в огненном облаке взрыва.

— А это за сумку, — буркнул я, вкладывая меч в ножны и направившись к берегу. — С самого Стариграда держал при себе. Добрая была сумка. И вот из-за проклятых засранцев пропало добро. Гады.

Батур тем временем добивал остатки асванского воинства. Он же выпускал стрелу за стрелой, поражая разрозненных, растерянных и подпаленных асванов, не ожидавших, что на них нападут так нагло. Большинство погибли или получили раны от взрыва, но дюжина уцелела. Правда, ненадолго.

Батур во всей красе показал, чего стоит кхазарская стадия Бронзового Воина. Нукер, если я мне не изменяет память — так её называли сами кхазары.

Никому не удалось уйти.

Даже тем, кто в момент взрыва находился далеко. Несколько человек дежурили на корабле асванов и, почуяв неладное, пытались удрать. Но две стрелы, пропитанные остротой ветряных лезвий, настигли из прежде, чем они успели отчалить.

Ещё кто-то стонал в полубессознательном состоянии. На таких Батур стрел пожалел и просто добил саблей.

А я встал напротив извороченного корабля и тяжело вздохнул. Обломки уже опустились на неглубокое дно, мачта торчала из воды, как и носовой штырь. В воде поблёскивали драгоценности, которые не вылетели с борта, но их осталось куда меньше.

Эх, надо было ещё потянуть время. Пусть асваны перетащили бы всю добычу на свой борт что ли… Хотя, тогда они вряд ли бы собрались так удобно.

— Не печалься. — Рука Златы нежно опустилась на моё плечо. — Корабль асванов куда лучше. А этот вышел… не так уж и дорого.

— Сколько? — процедил я.

— Недорого, — сочувствующим тоном нажала Злата.

Монеты все упали в реку. И не туда, откуда их можно было достать без труда. Это у берега дно неглубокое, а уже в десятке шагов нырять нужно, чтобы коснуться. К тому же, разлетелось всё широким полем,