— И не одну, — заметила я, и Келли улыбнулась мне, внезапно разразившись смехом. Я не могла не присоединиться, и Магнар метнул в нас кинжалы из глаз.

Келли сдержала свое веселье, тут же изобразив сожаление. — Это немного забавно в совершенно ебанутом смысле.

— Так и есть, — согласился Джулиус. — Особенно потому, что, если Фабиан примчится за тобой с выражением лица как у лани, я использую тебя как отвлекающий маневр, чтобы снести ему голову.

Келли ударила его с такой силой, что его голова мотнулась вбок.

— Прости! — тут же выдохнула она.

Джулиус потер щеку, сильно нахмурившись. — Если подумать, я начинаю уставать от этой отметины, связывающей тебя с паразитом, Келли. По крайней мере, Монтана говорит серьезно, когда утверждает, что у нее есть чувства к вамп… — Он запнулся, и мое сердце свободно выпрыгнуло из груди.

Мудак!

— Что? — Келли ахнула, уставившись на него так, словно не могла принять то, что он только что подразумевал.

У меня защипало в глазах и перехватило горло.

Взгляд Келли обратился на меня. — Скажи, что это неправда. Ты так не думаешь. Ты связана с Эриком так же, как я с Фабианом. Не более того.

Я открыла рот, но ничего не произнесла. Я больше не хотела ей лгать. Я не хотела отрицать то, что было настолько глубоко в моей душе, что доводило меня до безумия.

— Он мне небезразличен, — прошептала я срывающимся голосом. — Эрик мне не подходит, я знаю это. Но он не какое-то злобное существо без сердца. Я увидела в нем нечто, что стоит спасти. Он мне небезразличен, Келли, и, возможно, это даже нечто большее. Может быть, я чертовски боюсь того, что это действительно нечто большее.

Я поднялась на ноги, а Келли продолжала потрясенно молчать.

— Метка… — начала она снова, и я покачала головой, останавливая ее, хватая рубашку и брюки с ближайшего шкафа и натягивая их.

— Все, что я к нему чувствую, было заложено задолго до свадьбы, — призналась я.

— Нет. — Келли поднялась на ноги, и отрицание отразилось на ее лице.

Магнар приблизился к ней, как темная тень, и они оба уставились на меня, в то время как Джулиус виновато нахмурился.

— Послушай, не все так плохо… — начал Джулиус.

— Не все так плохо? — Келли огрызнулась на него. — Что значит «не все так плохо»? У нее есть чувства к вампиру. Бельведеру! Насильнику!

— Эрик не насильник, — прорычала я, и гнев прожег яму в моей груди. — Он не идеальный, я это знаю. Черт, я знаю, что он далек от совершенства. Но он…

— Он паразит, — выплюнул Магнар, и я попятилась, их объединенная ярость внезапно напугала меня. Еще несколько секунд назад я была частью их группы, а теперь чувствовала себя чужой, не имеющей права претендовать на место среди истребителей или вампиров.

— Ты в замешательстве, — умоляла Келли, казалось, отчаянно желая, чтобы это было правдой, делая шаг ко мне, как будто пытаясь преодолеть пропасть между нами.

Слеза скатилась по моей щеке, прожигая дорожку до самого подбородка. — Это не так. Ты его не знаешь, Келли. Ты никого из них не знаешь. Они не все такие, как кусачие. Мы с Эриком нашли между собой нечто такое, что не поддается логике, и я все еще пытаюсь понять, что все это значит, но я знаю, что хочу его. И я боюсь, чертовски боюсь, что ты возненавидишь меня за это, но я не могу остановиться. Я больше не могу сидеть здесь и позволять вам всем называть его монстром, потому что это не так.

Тишина затягивалась, а пустота между мной и моей близняшкой становилась глубже с каждой секундой.

Джулиус сделал шаг ко мне, но я подняла руку, предупреждая его. Отвращение в глазах Магнара и жалость в глазах Келли были невыносимы.

Я повернулась и побежала прочь, двигаясь в бешеном темпе через музей и нырнув в темный лестничный колодец. Я начала подниматься, увеличивая скорость бега, пока не начала задыхаться. Лестница казалась бесконечной, поднимаясь все выше и выше, пока, наконец, я не ступила в круглую комнату. Мое дыхание участилось, когда я вошла в пространство.

Полумесяц окон выходил на воду впереди, а справа Нью-Йорк сверкал, как звездный свет.

Я двинулась навстречу открывшемуся виду, на мгновение отвлекшись на невероятно прекрасное зрелище. Должно быть, я была в короне статуи, так высоко, что у меня кружилась голова.

Я прижала ладонь к прохладному стеклу, удивляясь, что оно все еще цело. Сколько лет простояла здесь эта статуя? Что это значило для людей, которые благоговели перед ее величием?

Я подумала об Эрике, который был где-то в городе, на пути к изгнанию Вульфа. Я хотела бы быть там. Встать на его сторону и наказать человека, который причинил мне и моей семье такую глубокую боль, но я верила, что он сделает это для него настолько мучительным, насколько это возможно. Если это приведет к тому, что Валентину поймают и казнят, стоит оставить его в живых еще на некоторое время. Но если у меня когда-нибудь снова появится шанс убить его, я, черт возьми, им воспользуюсь.

Я глубоко вздохнула, когда мое сердцебиение наконец успокоилось, и меня наполнила печаль из-за пропасти, которая выросла между мной и Келли.

Я оказалась между двумя могущественными врагами в древней войне. И я любила людей с обеих сторон.

Дерьмо… Любовь? Любила ли я его на самом деле? Это слово было отягощено таким количеством разрушительных мыслей, что невозможно сосчитать.

И вообще, какое это имело значение? Я уже выбрала свою сестру, а не Эрика, но мысль о такой жизни, когда Келли так смотрит на меня каждый раз, когда упоминается имя Эрика, была немыслима. Я не хотела выбирать. Но это была несбыточная мечта — думать, что они когда-нибудь смогут ужиться. Или хотя бы смогут терпеть друг друга. Нет… моя судьба была предрешена. Разбитое сердце и воспоминания об извращенном желании — вот все, что у меня скоро останется от времени, проведенного с Эриком. Я не могла вернуться. Но я больше не знала, что ждёт меня впереди.

Время