— Жаль. Ничто так не успокаивает нервы, как бокал хорошего красного, когда ввязываешься в дерьмо, из-за которого можешь погибнуть...

— Если это так важно для вас, — прервала его Писец, и по ее тону стало ясно, что ее терпение на исходе, — я позабочусь, чтобы в доме было немного вина. И если мы каким-то образом добьемся успеха в этом нашем маленьком начинании, я дам вам столько вина, что вы сможете в нем утонуть. — Выражение ее лица говорило о том, что она не была бы недовольна таким исходом.

— Сделайте его красным парваном, и мы заключим сделку.

— Договорились. Наконец-то. — Она бросила на него уничтожающий взгляд и сделала еще один глоток чая. — Сегодня вечером я отправлю Джуро в Апельсиновое Дерево. Он проводит вас в мое имение, к которому, я надеюсь, вы будете относиться с величайшим уважением.

— Я буду присматривать за ним, как за своим собственным.

— Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали, потому что иначе, без сомнения, через несколько дней все превратится в горящие развалины. — Женщина отпустила его, щелкнув пальцами. — А теперь убирайтесь и дай мне спокойно выпить чаю.

С удовольствием. «Я пойду поговорю с управляющим Зандрусы, — ответил Лукан, поднимаясь из-за стола. — Я буду держать вас в курсе».

— Сделайте это. О, и лучше всего, чтобы вы сохранили наше маленькое соглашение в тайне. Раскрывайте только то, что необходимо. В этом городе никому нельзя доверять.

— Могу ли я доверять вам?

— До свидания, мастер Гардова.

Лукан был не чужд роскоши. Не то чтобы речь шла о его собственной семье; алкоголизм и пристрастие к азартным играм его деда способствовали этому. То, что осталось от их состояния, еще больше уменьшилось из-за несчастного случая на дуэли — или, по словам отца, того дня, когда он втоптал доброе имя своей семьи в грязь, а затем поджег его. Старик всегда мощно высказывался. И все же он побывал в большинстве старинных особняков Парвы, курил дорогие сигары в их отделанных деревянными панелями комнатах, танцевал под сверкающими люстрами в их бальных залах. Короче говоря, он думал, что знает, как выглядят богатство и влияние.

Как же я ошибался.

По сравнению с особняками элиты Сафроны загородные резиденции аристократии Парвы казались лачугами. Воплощенные в мраморе и побеленном камне, они раскинулись среди лимонных деревьев и тополей, которые усеивали Подъем Артуро — эксклюзивный анклав, расположенный в предгорьях над Сафроной. Лукан видел их лишь мельком, когда карета проезжала мимо — безукоризненные сады, портики с колоннами и арочные балконы, — но этого было достаточно, чтобы он по-новому оценил, как выглядит настоящее богатство.

Но какими бы впечатляющими ни были эти виллы, все они находились в тени семи огромных башен, венчавших самые высокие участки Подъема. Строгие и внушительные, они были домом для семи богатейших семей Сафроны — Шелкового септета, как назвал их Грабулли, — и служили физическим напоминанием о том, в чьих руках на самом деле находится истинная власть в городе. И человек, против которого я, предположительно, собираюсь идти, живет в одном из них. Интересно, который из них дом Мурильо?

— Посмотри на этот дом! — ахнула Блоха. Ее свежевымытое лицо было прижато к окну кареты, нос вжался в стекло. — Там есть большой фонтан...

— Эй, — вмешался Лукан, радуясь, что можно отвлечься. — Что я тебе только что говорил?

— Не пялиться.

— Вот именно.

Девочка продолжала пялиться. Лукан не мог ее винить. Он находил проплывающие мимо особняки впечатляющими, несмотря на то, что вырос среди атрибутов богатства, поэтому не мог даже представить, какими они должны были казаться девочке, выросшей на улице. Возможно, чем-то вроде сна.

Тем не менее, им нужно поддерживать видимость. «Блоха», — повторил он, на этот раз более резко.

Она преувеличенно тяжело вздохнула:

— Никто даже не смотрит.

— Всегда кто-то смотрит, ребенок. Особенно когда дело касается аристократии. — Я, черт возьми, это слишком хорошо знаю. — И, готов поспорить на свой последний медяк, что тот, кто подставил Зандрусу, присматривает за ее виллой, так что нам важно не выделяться...

— Ага, ты мне уже говорил.

— Тогда перестань пялиться в окно.

Блоха закатила глаза, но сделала, как ей было сказано, откинувшись на спинку мягкого сиденья. «Эта штука чешется, — пожаловалась она, одергивая пе́ред своего нового платья. — И я выгляжу в нем глупо».

— Ты выглядишь респектабельно, — сказал Лукан с ухмылкой. — Настоящая маленькая леди.

Блоха сердито посмотрела на него:

— Ага, а ты выглядишь как человек, у которого я бы украла. Как буржуй.

— Хорошо, потому что в этом-то все и дело. В любом случае, ты думаешь, те охранники у ворот пропустили бы нас, если бы ты была в своих лохмотьях?

— Это не лохмотья. — Она сердито посмотрела на него. — И они пропустили нас только потому, что ты их подкупил.

— У меня не было особого выбора.

— Они бы взяли и половину того, что ты им дал.

— Я бы предположил, что меньше.

— Тогда почему ты дал им так много?

— Я уверен, ты сама сможешь в этом разобраться.

Девочка задумчиво нахмурилась, и какое-то время Лукан наслаждался молчанием, которое длилось совсем недолго. «Потому что, вступая с ними в спор, ты только привлекаешь к себе больше внимания, — сказала она в конце концов. — Они, скорее всего, запомнили бы нас и то, как мы выглядели».

— Вот именно, и чем меньше внимания мы привлекаем, тем лучше — вот почему я одет как один из твоих буржуев, — Лукан указал на свою новую рубашку с экстравагантными манжетами, — а ты одета как маленькая богатая девочка, которая собирается... я не знаю. Покататься на пони или сделать еще что-нибудь такое.

— Пони?

Лукан пожал плечами.

— Я все равно считаю, что это платье выглядит глупо, — пробормотала Блоха, теребя пуговицу.

— Я рад, что оно тебе нравится.

— И ты выглядишь глупо.

— Спасибо.

— И ты...

— ...тоже глупый — да, я понимаю.

Блоха усмехнулась и снова принялась теребить ткань своего платья. Лукан улыбнулся про себя; ощущение новизны от того, что девочка выглядела чистой и респектабельной, еще не прошло. Ему стоило большого труда уговорить ее принять ванну в Апельсиновом Дереве, а еще большего — надеть платье и босоножки, которые он купил для нее. И все же, несмотря на все жалобы девочки, он подозревал, что втайне она довольна своими новыми приобретениями, хотя никогда этого не