— Разве ты не заметил, как сегодня обращалась со мной твоя мать? Она просто смешала меня с грязью! А на Элоди даже почти и не взглянула…

Бен нахмурился:

— Ты несправедлива, Белла. Хоронили ее мужа — она просто в шоке.

— Что-то этот шок не помешал ей лебезить перед Мэттом и Фрейей, не говоря уже о том, что с Шарлоттой она себя вела так, будто это она ее невестка, а не я! Бен, ты просто не представляешь, как мне сегодня было тяжело!

Бен устало потер лоб.

— Не думаю, что мама намеренно хотела тебя расстроить.

Я фыркнула. Так игнорировать меня она могла только намеренно.

— Я была для нее пустым местом с той самой минуты, как мы приехали. Просто поздоровалась, развернулась и потопала на кухню, даже не попытавшись взять на руки Элоди. Хотя, казалось бы, должна была очень хотеть ее повидать.

— Я же сказал — наверняка ее мысли были заняты другим. Послушай, Белла, оставь ее в покое.

Бен выглядел усталым и расстроенным, но я не могла испытывать к нему сочувствия.

— Ее же не беспокоило, что я чувствую, когда она упросила твою бывшую прийти и сесть рядом с нами. Да еще и пропустила ее вперед так, чтобы я почувствовала себя лишней.

Я почувствовала подступающие слезы. Бен раздраженно вздохнул:

— Ты и сама не особо стремилась общаться, верно?

— Я пыталась! — крикнула я, утирая слезы, покатившиеся по щекам. — Но ты слишком старался не обращать на меня внимания, чтобы это заметить!

Я вызывающе посмотрела на него в ожидании ответа, но он лишь сильнее сжал руль и уставился на дорогу.

— Ты этого даже не отрицаешь! — добавила я, понимая, что уже почти довела его.

— Ох… бога ради! — Бен хлопнул ладонью по рулю. — Мы хоронили моего отца, Белла! Зачем ты так?!

Я никогда не видела прежде, чтобы он так срывался, и от неожиданности вздрогнула.

— Бен! Не будь таким агрессивным! Ты путаешь меня и Элоди.

Словно в подтверждение моих слов Элоди, мирно спавшая в детском кресле, начала плакать. Я повернулась к ней, чтобы успокоить, и вскоре она снова начала засыпать. Я с отвращением посмотрела на Бена. Он и впрямь думал только о себе и за весь день даже почти не взглянул на дочку.

Я снова уселась, ожидая, что Бен, как обычно, начнет извиняться, но он просто молча вел машину. Тяжелый оранжевый шар солнца перед нами быстро скрывался за краем фиолетового неба. Вид был потрясающий, но я едва его замечала, лихорадочно размышляя.

— Значит, теперь дуешься?

Бен вздохнул:

— Нет, Белла. Я не дуюсь. Я просто пытаюсь разобраться в сегодняшнем дне. Это было ужасно.

— Да, — тихо согласилась я, сложив руки на коленях. — Рада, что все закончилось.

Бен не ответил.

— И теперь мы хотя бы можем сосредоточиться на переезде.

— Да.

Бен при всем желании не мог бы сказать это более безразличным тоном. Я подумала, не оставить ли этот вопрос на потом, но мне этого не хотелось. Нужно было дать ему понять, что я передумала, поэтому я продолжила:

— Знаешь, а может быть, не стоит все-таки переезжать в Саффолк? Может быть, в Суррее будет лучше?

Бен нахмурился и напрягся, будто собираясь с духом для ответа.

— Нет, Белла. Ты так настаивала на Саффолке и на том, чтобы быть ближе к моим родителям, что я ума не приложу, с чего это ты вдруг передумала.

Я мысленно закатила глаза. Конечно же, он понятия не имел, почему я вдруг передумала. Если бы он знал, это бы все изменило.

— В любом случае, — озабоченно добавил он, — уже поздно.

— Вовсе нет, — я махнула рукой, ведь контракт еще не был подписан, а значит, еще ничего не было решено. — Мы еще можем отказаться от покупки дома в Саффолке.

— Нет. Ты настояла на Саффолке, поэтому мы туда переедем. И мне нравится дом. К тому же будет хорошо оказаться поближе к маме, ведь она теперь осталась совсем одна…

Мне не понравился его необыкновенно вызывающий тон. Обычно он просто соглашался с моими словами, но в этот раз меня тревожила его решительность.

— Это должно быть совместное решение, — фыркнула я.

Я понимала, что это, в общем-то, было полностью мое решение. Я не давала Бену права голоса при осмотре домов и, если уж на то пошло, выбрала его сама.

— Это и есть совместное решение. Мы ведь вместе его выбрали, помнишь? — сказал Бен. — Впрочем, честно говоря, ты не особо интересовалась моим мнением при выборе, верно?

Я и не думала, что он, оказывается, прекрасно понимал, что я не давала ему слова.

— Только не играй со мной в эти игры, Бен, — сказала я, переходя в оборону. — Пока ты срывался с места по первому зову маменьки, мне приходилось все решать самой. Поэтому теперь я решила, что нам будет лучше в Суррее.

— Напомни-ка, как далеко это от дома твоей матери?

Я театрально закатила глаза:

— Господи! Помощь моей мамы с Элоди нам не помешает, поэтому хорошо, что она будет рядом.

— Моя мама тоже может помочь, особенно теперь, когда она осталась одна. Это даст ей возможность сосредоточиться на чем-то.

Я не верила своим ушам. Бен никогда прежде мне не перечил, и это мне совсем не понравилось.

— Она не так хорошо ладит с Элоди, как моя мама. Я не хотела бы оставлять малышку с ней. Сегодня твоя мама совсем не обращала на нее внимания…

— Ну, думаю, если она сегодня хоронила мужа, то, наверное, никак не могла уделять все внимание Элоди.

— Только не надо сарказма, Бен, — я сердито взглянула на него, надеясь, что он, как обычно, пойдет на попятную. Но он был в необыкновенно мрачном настроении и не собирался так легко сдаваться.

— Разумеется, моя мама не так хорошо ладит с Элоди, как твоя, — процедил он сквозь зубы. — Потому что у нее не было такой возможности. Если бы она провела с девочкой столько же времени, сколько и твоя мама, она оказалась бы ничуть не хуже. И это не ее вина, что ее не подпускали к Элоди в первые месяцы жизни.

Он замолчал и судорожно сглотнул комок в горле. Только бы он не заплакал…

— Она сама виновата, что так набросилась на меня в Рождество, — ответила я в полной уверенности, что уж тут-то правда на моей стороне. — И с тех пор не так уж сильно и пыталась извиниться. Нет, учитывая наши натянутые отношения, я полагаю, что в Суррее нам будет лучше.

Я сказала