Слуга поспешил прочь и вскоре вернулся с большим кувшином прекрасной мальвазии. Он наполнил две большие кружки, со строгой нарочитостью миновав протянутую руку Маламокко. К этому времени Вальер немного пришел в себя, но когда поднес к губам кружку, я заметил, что его рука все еще предательски подрагивает. С одной стороны, мне очень хотелось пощекотать его кончиком меча, а с другой — узнать, почему он подставил меня и обрек на обвинение в убийстве. Кроме того, я непременно должен был установить имя истинного преступника, чтобы избавить себя от всяческих подозрений. Но беда заключалась в том, что меня Вальер боялся гораздо меньше, чем кого-то другого.

Когда я спросил, почему он оболгал меня, Паскуале задрожал всем телом и поставил на стол кружку, чтобы не расплескать оставшееся в ней вино.

— Не спрашивай об этом, Николо. Пожалуйста, не втягивай меня в это. Я просто сделал то, что потребовали.

— Что потребовали? И кто именно?

— Они добрались до меня через отца, который готов на все, чтобы только не связываться с властями предержащими. Он попросил найти человека… как бы это сказать… ловкого и изворотливого, и поспорить с ним, что тот ни за что не сможет сфальсифицировать выборы дожа. Я сразу же вспомнил о тебе.

В тот момент я еще не понял, гордиться этим или воспылать праведным гневом, и велел ему продолжать.

— Вот, собственно, и все. Ну а потом я должен был познакомить тебя с Лазари, что тоже являлось частью этого плана. Только мне казалось тогда, что они просто хотели скомпрометировать его и обвинить в нечестной сделке, чтобы окончательно подмочить репутацию. Я даже представить себе не мог, что все это закончится его смертью.

Его глаза внезапно расширились от страха и уставились на меч, висевший на моем ремне.

— Это ты убил его?

— Ты прекрасно знаешь, что нет.

Он недоверчиво нахмурился, и эта гримаса озадачила меня. Если они с Катериной специально подсунули мне меч, который позже признают орудием убийства, то почему Паскуале спрашивает, не я ли убил Лазари? Ведь он и сам должен знать, что это сделал не я.

— Вы с Катериной подставили меня. Но кто же в таком случае убил Лазари?

— Катерина? Эта девушка из семейства Дольфин? Разве ты не говорил с ней об этом? Вчера она просила меня выяснить, где ты сейчас находишься. Правда, никак не могу понять, почему она обратилась именно ко мне. Как бы там ни было, я сказал, что ничем не могу ей помочь, поскольку после убийства ты лег на дно и затаился. Возможно, вообще уехал из Венеции. — Он снова насупился. — Понятия не имею, чего она хотела от меня добиться. Что же касается Лазари, то, полагаю, и его, и ди Бетто убил один и тот же человек.

Произнося эти слова, Вальер внезапно побледнел как призрак и стал озираться через плечо, будто опасаясь, что кто-то может подслушать. Затем подался вперед и вцепился в рукав моего плаща.

— Джулиани, забудь все, о чем я тебе сказал, и беги подальше. Беги куда глаза глядят.

Я схватил его руку и сильно сжал.

— Почему я должен убегать? Кто убил ди Бетто? Ты видел это? Ты был свидетелем, не так ли?

Вальер дернулся от меня, и его стошнило красным вином на чистый пол прихожей. Громко застонав, он вытер влажные губы тыльной стороной ладони.

— Ладно, ладно, я все скажу. Я просто хотел убедиться, не ты ли убил Лазари. Досужее любопытство, не более того. Ведь проиграй ты пари, и мне достался бы твой замечательный меч. Знаешь, заполучить меч, которым убили Доменико Лазари, дорогого стоит. Я хотел, чтобы ди Бетто рассказал мне все, что видел собственными глазами. Именно поэтому и пошел в церковь Святого Панталона и стал наблюдать за его молящейся семьей. Когда один из прихожан показал мне Лоренцо ди Бетто, я сразу понял, что видел его раньше, у того самого оружейника, который выгравировал новую надпись на твоем мече. Он пришел туда, как раз когда я забирал этот меч. А когда я следил за ним в церкви, ему передали какую-то записку. Он так разволновался, что вихрем выскочил наружу. Я пошел за ним…

— Досужее любопытство, — вставил я, и он молча кивнул.

— Боже мой, лучше бы у меня не было этого любопытства!

Вальер сделал паузу, снова вытер ладонью губы и потянулся за кружкой. Маламокко быстро наполнил ее, и он залпом выпил.

— Если бы я не видел всего этого, то сейчас не боялся бы выходить за порог дома.

Далее выяснилось, что Вальер пошел за Лоренцо ди Бетто в сгущающиеся сумерки венецианского вечера, когда над лагуной уже повисла пелена тумана и путь можно было нащупать только пальцами по краям каменного лабиринта многочисленных каналов. Поначалу казалось, что ди Бетто ходит кругами, но в конце концов он зашел в тупик южной части Большого канала, как раз напротив церкви дельи Скальци. Вальер решил, что теперь окончательно потеряет след ди Бетто, поскольку того поджидал лодочник с длинным шестом в руке. Ди Бетто сел в лодку и поплыл на противоположный берег Большого канала. А там ему навстречу из-за церкви вышел высокий грузный мужчина. Похоже, ди Бетто не очень-то хотел покидать лодку, но незнакомец схватил его за руку и буквально вытащил на берег. Вальер хорошо видел в свете луны, что этот мужчина ударил его в грудь, но только когда он отдернул руку, Вальер понял, что тот зарезал несчастного длинным ножом.

Ди Бетто хрипло закричал, призывая на помощь, но лодочник быстро повернул лодку и исчез в темноте. А Вальер с противоположного берега беспомощно наблюдал за предсмертной агонией ди Бетто. Таинственный ассасин решил прервать его муки, накинул на шею веревку и придушил. В этот момент Вальер по глупости издал крик отчаяния, и ассасин пристально уставился на него с другого берега.

— Я остался в живых только потому, что лодочник к этому времени уже уплыл, — пробормотал Вальер и снова потянулся к кружке с вином.

Мне стало не по себе от его рассказа.

— Ты сказал, что хорошо разглядел убийцу ди Бетто в свете фонаря лодочника. Опиши мне его как можно подробнее.

Вальер уставился в какую-то далекую точку, а потом, с перекошенным от страха лицом, заговорил сдавленным голосом:

— У него были длинные черные кудри и смуглая кожа, как у пирата с побережья Далмации. Думаю, на подбородке была какая-то отметина, похожая на шрам. А в ухе висела золотая