выдержали напряжения. Я издал крик отчаяния, когда рукоять выскользнула из ладони, а я судорожно пытался перехватить ее другой рукой. И мне это почти удалось, но в последний момент меч все же вырвался из руки и плюхнулся в воду. Слава богу, я хоть как-то замедлил силу инерции, благодаря чему он упал в нескольких ярдах от меня. Я побрел по мутной воде к месту падения клинка и стал шарить по илистому дну лагуны, взбивая мутную пену вонючей жижи…

Историческая справка

Историки хорошо знают, что никаких выборов в 1262 году не было, а Ренье Зено оставался дожем до 1268 года. Но с другой стороны, никто из представителей власти не признал бы тогда, что избирательную систему можно так легко подкупить, поэтому никаких записей о столь постыдных выборах не сохранилось. Достаточно сказать, что с 1268 года избирательная система стала чрезвычайно сложной, хотя опыт использования случайно выбранного на улице мальчика имел давнюю традицию.

АКТ ТРЕТИЙ

Когда рано утром в тот понедельник мельник Хоб увидел краешком глаза это тело, его могли заметить еще по меньшей мере четыре человека, хотя никто из них не признался.

Он шел рядом со своей старой и изрядно уставшей лошадью, нагруженной мешками с мукой, которую требовалось доставить его хозяину в небольшой замок в Наймет-Трэйси. С тех пор как Хоб унаследовал мельницу своего отца, он проделывал такие путешествия неоднократно и мог проехать туда с закрытыми глазами. Мельник следовал этим путем как минимум раз в две недели, а иначе пришлось бы ехать на север, что было гораздо дольше.

Узкая тропинка пролегала под густыми деревьями, листья бросали на траву плотную тень. Он знал эту тропинку как свою мельницу, знал все ее повороты и изгибы, все колючие кустарники, под которыми мог спокойно отдохнуть подвыпивший человек. Кустарник состоял по преимуществу из густой ежевики, ягоды которой в это время года были смертельно опасными и могли привести к гибели. Даже колючие шипы могли вызвать у человека болезненные ощущения, зато вскоре ягоды станут сочными и вкусными и толпы людей ринутся собирать их в этих местах.

Ботинок торчал из-под густого куста ежевики. Хоб испытал непреодолимое желание оставить парня в покое, как это сделали все проходившие по дороге раньше. Вокруг куста было множество следов тех, кто мог стать свидетелем этого прискорбного факта. Правда, для любого человека, первым обнаружившего труп, было привычным делом оставить покойника и незаметно исчезнуть. Первый, кто обнаружит мертвое тело, обязан был выплатить залог поручительства, поэтому никто не хотел терять свои деньги напрасно.

Хоб опустился на колено перед трупом. Непохоже, чтобы тело пытались надежно спрятать. Судя по всему, какой-то разбойник ударил странника по голове и оттащил с тропинки в кусты. Обычное дело. Хоб встал и пошарил посохом под кустом. В воздух взметнулась туча мух, а во рту появился терпкий привкус разлагающейся плоти. Судя по запаху, убийство произошло довольно давно, во всяком случае не сегодня. На такой жаре…

Хоб был сознательным. Если кто-то совершает убийство, то все жители оказываются в серьезной опасности. Именно поэтому добропорядочные люди должны знать, кто является виновником преступления, и сделать все возможное, чтобы злодей предстал перед судом. Не долго думая Хоб зажал пальцами нос и склонился над мертвым телом. Это был низкорослый коренастый мужчина чуть за тридцать, с каштановыми волосами, пряди которых торчали из-под капюшона. Его серо-голубые остекленевшие глаза будто искали неожиданно напавшего убийцу.

— Кто же это сделал? — пробормотал себе под нос Хоб.

Все лицо покойника было изрезано острым предметом, а некоторые раны имели отметины острых зубов. Труп явно стал жертвой диких собак или лисиц. Голову покойника покрывал плащ с капюшоном, и Хоб с гримасой отвращения приподнял передний край накидки.

В это время, то есть на семнадцатом году правления короля Эдуарда II или, как сказали бы священники, в тысяча триста двадцать четвертом году от Рождества Господа нашего, люди привыкли видеть вокруг себя смерть. Хоб еще раз посмотрел на труп и понял, что этот человек отчаянно защищался. На его голове зияла огромная рана, которая сама по себе могла привести к смерти, не говоря уже о других. Даже руки были ужасно порезаны, а правая так вообще разрублена почти на две части. Такое впечатление, будто лезвие меча попало ему между пальцев и рассекло руку почти до локтя. Хоб пристально посмотрел на обезображенные черты, отодвинул капюшон еще дальше и выругался про себя.

Сейчас он оказался перед трудным выбором: либо, подобно всем прочим, спешно покинуть место преступления, сделав вид, что ничего не случилось, либо публично объявить о своей находке. Он еще постоял над мертвым телом, бормоча под нос всяческие проклятия, потом взял лошадь под уздцы и продолжил путь к замку.

Другие люди сделали вид, что не заметили мертвеца. Лицо Хоба исказилось от огорчения. Черт бы его побрал, но он все же христианин и не может позволить, чтобы тело несчастного гнило в кустах. И не важно, сколько придется заплатить в качестве залога. Нет, он должен сообщить об этом сэру Уильяму и попросить, чтобы тот вызвал коронера.

В своем маленьком замке сэр Уильям был крайне раздосадован, узнав, что мельник хочет отнять у него несколько минут драгоценного времени.

— Что? Почему? Неужели не видишь, что я занят? — недовольно проворчал он своему управляющему.

— Но он настаивает, сэр Уильям.

— Ладно, впусти этого глупца. Думаю, он снова обнаружил какую-то неисправность в этом чертовом колесе, или сломал оглоблю, или повредил соху. Ну почему нельзя самому починить все эти вещи, вместо того чтобы беспокоить меня по пустякам?

Даже в таком небольшом поместье всегда находилось слишком много проблем, которые отвлекали его от насущных мыслей и нарушали спокойствие. Сэр Уильям нетерпеливо постукивал по полу каблуком, демонстрируя явное недовольство своими работниками. Человеку, обремененному такими серьезными проблемами, следует гарантировать мир и спокойствие. А все его мысли сейчас были заняты поиском более подходящего и тихого места для углубленного постижения Господа Бога, а также для того, чтобы вымолить у него прощение всех прежних грехов. Но для этого необходимо оставить постылое поместье, где никчемные людишки постоянно досаждают ему своими мелкими заботами и неприятностями. Кроме того, ему нужно написать письмо аббату из Тэвистока — очень важное для него письмо, причем именно сейчас, когда главная забота его жизни наконец-то исчезла.

— Ты должен быть более доброжелательным, муженек, — мягко упрекнула его жена.

Сэр Уильям лишь отмахнулся в ответ как от назойливой мухи. Разве она могла