чисто римский лад диверсия Марбода. Мгновению все переменилось: Тиберий должен был счесть за счастье, что он мог заключить с хитрым королем мир, развязывавший ему руки для подавления восстания, и он поспешно повел свои войска назад, к юго-западу. В Паннонии он оставался занят в продолжение целых трех лет – с 6 по 9 г. по Р.X. – достаточно продолжительное время, для того чтобы совершенно покончить с влиянием Тиберия на ход германских дел и для неожиданного в них поворота.

Задача, поставленная себе Тиберием, должна была повлиять устрашающим образом на чувства и соображения отдельных германских народностей. Они в первый раз увидели себя окруженными опасностью со всех сторон; казалось, порабощение грозило даже отдаленнейшим племенам. Было бы удивительно, если бы эти смутные предчувствия не пробудили в германцах сознания общего интереса. Оно должно было достигнуть наибольшей ясности и привести к определенному решению там, где давление Рима давало себя больше всего знать, где люди сами пережили судьбу народов правого берега Рейна и где личные раздоры вызывали постоянное обсуждение римских планов, а именно у херусков.

То было состояние духовного брожения, для прекращения которого Рим пока не предпринимал ничего: оставшийся по уходе Тиберия наместником К. Септий сохранял полное спокойствие посреди своих войск, и в миролюбии не уступал ему его преемник, Вар. Только административные промахи этого последнего постепенно пролили свет на запутанное положение дел. Вар, отдаленный родственник императорского дома, пришел на Рейн из Сирии. На Востоке при мирных обстоятельствах он нажил состояние, для целей наживы ему было удобно предположить существование таких же обстоятельств и в Германии. Беспечность и алчность – черты, свойственные развращенному чиновничеству, – были пороками Вара.

Но с каким успехом сумелп воспользоваться этими пороками германцы! В среде херусков появилась неутомимо деятельная, беспокойная сила, которая, руководясь высоким идеалом национальной чести, национального самосохранения, обращала в пользу своих целей малейшие ошибки и слабости врага: то был Арминий. Ему было двадцать шесть лет, и настойчивая энергия мужа соединялась в нем с бурною пылкостью юности, рано сделавшись римским офицером и римским всадником, а позднее – брошенный в оковы римскою партией собственного народа, он, несмотря на молодые годы, имел за собою прошлое, не лишенное величия. К тому же он принадлежал к числу знатнейших лиц своего племени: род его называют stirps regia (царским) и происходившие в нем распри до значительной степени отражали в себе волновавшие нацию противоположные настроения. Таким образом, Арминий всем своим существом был предан партии германской свободы, служению которой он посвятил себя, и вскоре сделался самым выдающимся ее вождем.

Беспечный житель большого города, Вар, в 9 г. по Р.X. с тремя легионами неопытных войск, численностью около 30–40 тысяч человек, и с шайкой невооруженных людей был вовлечен Арминием в гибель; в лесах привезерской страны произошла встреча с соединенными истевонскими племенами – херусками, бруктерами, марсийцами и хаттами: в осенние дни римское войско погибло в Тевтобургской битве. На Рейне не получено было даже вслед за этим точного известия о катастрофе, не удалось даже привести в известность число дней битвы, и только Германию во время позднейшего похода, по недоконченным, но сильным насыпям последней стоянки, по костям соотечественников, рассеянным на пути их долгого бегства, мог сделать вывод о тактических подробностях поражения.

В то время как весть о неслыханном несчастии дошла до Рима, посреди восторгов и ликований паннонского триумфа, чтобы тотчас же вызвать меры, продиктованные ребяческим страхом, между Рейном и Везером началось народное восстание; римские крепости были разрушены, всюду, где римляне успели прочно водвориться, они были частью изгнаны, частью умерщвлены; дружественные Риму князья были изгнаны или брошены в оковы, и положено основание великому единству германских племен вправо от Рейна.

Но на этом не останавливались помыслы Арминия; взор его, устремленный в будущее, оставался спокойным среди величайших успехов. Он послал голову Вара Марбоду как залог общности интересов. Но Марбод воздержался от решительнаго шага, каким было бы как принятие подарка, так и отклонение его, и отправил печальную реликвию в Рим для помещения ее в родовом склепе Вара.

IV

Тевтобургская битва вновь поставила в неизвестность дальнейшую судьбу Германии. О сколько-нибудь значительном римском влиянии на страны, расположенные к востоку от Везера, более не могло быть и речи; возможно ли было даже сохранить господство хотя бы вправо от Рейна?

Рим погружен был в соображения, подобные тем, какие возникли после поражения, нанесенноаго Лоллию сигамбрами. Но теперь с большим против прежнего основанием можно было задать себе вопрос: представляет ли для империи какую-либо ценность завоевание страны, продолжительное обладание которой, как казалось, требовало крови и железа? Если честолюбие Цезаря предназначало всю Германию к обращению в провинцию Рима, то Август, наоборот, с самого начала держался того мнения, что достаточно только части Германии для поддержания порядка в Галлии; и он уже заблаговременно воспретил своим полководцам по крайней мере переходить Эльбу. Со времени этих первых планов политика Августа еще лучше ознакомилась с характером германцев; с большим основанием можно было предположить, что для безопасности Галлии достаточно будет рейнской границы, теперь испещренной крепостями, в связи с возобновляемыми по временам наступательными действиями против соседних германских окраин. Достоверно было одно: опасение значительных и планомерных нападений со стороны германцев на центр империи оказывалось неосновательным даже после поражения Вара-, а вместе с тем падал один из важнейших побудительных мотивов к завоеванию Германии. Таким образом, не должно казаться странным, что с тех пор римская политика ограничивалась благоразумною обороной, лишь иногда, при случае, сменявшеюся наступлением.

Чтобы положить начало новому направлению действий, на Рейн отправлен был образец здравого самообладания, Тиберий, так как, по счастливой случайности, паннонское восстание только что было усмирено им. Тиберий прибыл в Германию в 10 г. по Р.Х.; кое-что было уже подготовлено в его духе Л. Аспреной, одним из подчиненных Вара: восстание народов, населявших левый берег Рейна, которым, вероятно, поражение Вара еще раз напомнило о их старом племенном родстве с германцами, было подавлено в зародыше, и рейнская граница была обезпечена. Дальше не пошел и Тиберий. Правда, он предпринял несколько небольших походов на правый берег Рейна, с целью навести страх на германцев и уверить Рим, будто отомщено Тевтобургское поражение, но в остальном он ограничился восстановлением строгой дисциплины в войске.

Такой образ действий, в случае продолжительного пребывания Тиберия на Рейне обещавший прочные результаты, благодаря особым случайным обстоятельствам окончился несчастливо. Девятнадцатого августа 14 г. умер Август, еще раньше он вызывал к себе, в Рим, наследника престола Тиберия и указывал ему на Германика, любимца войск, как на его преемника в прирейнской стране. Таким образом, у войск осталась только ненависть к суровой, слишком рано прерванной муштровке,