Пора тащить меня обратно в пустыню?

Мысль о возвращении в Илью перетекает в не менее мрачную, и мое сердце сжимается от внезапного напоминания о моем эгоизме. Я так увлеклась Энфорсером, который держит мою судьбу в своих руках, что даже не подумала о своих друзьях — Смешанных, живущих в нищете. Я беспокоюсь за Ленни, Лину, Финна и всех остальных, кто был достаточно добр, чтобы помочь мне. Поверить мне.

Пожалуйста, будьте в безопасности. Пожалуйста.

Если бы я знала, кому или чему молиться, я бы так и сделала.

— Не совсем. — Кровать прогибается, когда он встает на ноги, заставляя подняться и меня. Он направляется в умывальную и заходит внутрь, чтобы забрать свою влажную рубашку из ванной. Не знаю, почему я отворачиваюсь, когда он натягивает ее через голову, но это действие кажется мне слишком интимным.

— Мы пройдем через Дор, — говорит он, возвращаясь в ванную. — А потом пересечем Святилище Душ.

Я издаю невеселый смешок. — Святилище Душ? Скалистую местность, кишащую разбойниками? — усмехаюсь я. — Думаю, я бы предпочла Скорчи.

Его голос слегка приглушен приоткрытой дверью. — Отец не раз отправлял меня туда. Мы справимся.

Я сглатываю при напоминании о его мучительных тренировках. — Ну, а в прошлый раз ты был прикован?

Он молчит несколько секунд. — Я всегда… испытывал трудности, когда был там. — Опять молчание. — Так что, как я и сказал, все будет в порядке.

Когда он выходит из умывальной, в руках у него сверток с одеждой, который он намеревается бросить на пол, чтобы его нашел трактирщик. Вспышка знакомого оливково-зеленого цвета привлекает мое внимание, и я выхватываю жилет из его рук. — Только не это, — огрызаюсь я. Его брови взлетают вверх в ответ на мой тон — молчаливый вопрос. — Адена сшила его для меня, — тихо говорю я, неловко прочищая горло. — Я… я дала ей обещание.

Он медленно кивает, кажется, колеблясь. — Последнее Испытание. Я… я видел, как это произошло. Видел, как ты обнимала ее. — На его щеке дергается мускул. — Слышал, как ты кричала.

Я отвожу взгляд, чувствуя, как эмоции начинают закипать в моих глазах. — Она заставила меня пообещать, что я буду носить его ради нее. — Я провожу рукой по грубому подолу. — И я планирую сделать именно это.

Прочистив горло, я накидываю жилет на плечи. Мне не нравится, как он наблюдает за мной, словно готов собрать осколки, когда я неизбежно сломаюсь. Он вздыхает через нос, открывая рот, чтобы сказать…

Громкий стук в дверь прерывает его.

— Эй! Кто там?

Мужчина колотит в запертую дверь, дребезжа ржавыми петлями. Кай кивает в сторону окна, его взгляд по-прежнему прикован к двери. Я легким шагом направляюсь к выходу, наматывая платок на голову и запихивая в него серебристые пряди волос. Когда мы подходим к окну, я натягиваю ботинки и быстро перекидываю ногу через подоконник, а затем и все остальное тело. Кай оказывается прямо за мной и спрыгивает с подоконника, когда я слышу, как дверь распахивается.

— Эй! Вернитесь, ублюдки!

Мы удираем с места происшествия на сонных конечностях. Я спотыкаюсь, пытаясь обернуть юбку вокруг себя, в то время как Кай швыряет нашу грязную одежду за спину. Смех подбирается к моему горлу и вырывается изо рта. Принц смотрит на меня, и я ловлю его улыбку, прежде чем он натягивает бандану на лицо. Я слышу его хихиканье, когда мы сворачиваем в переулок, уворачиваясь от катящихся телег и ругающихся торговцев.

— Остановите их!

Я поворачиваю голову и замечаю того, кто может быть только трактирщиком. Его лицо красное и пятнистое от ярости, он бежит за нами, указывая толстым пальцем в нашу сторону. — Остановите этих двоих!

Его вид заставляет меня смеяться еще сильнее, а улыбка Кая под банданой становится еще шире. Я щурюсь в лучах восходящего солнца, старательно избегая людей, толпящихся на купеческой улице.

— Сюда, — зовет Кай через плечо, хватая меня за руку и увлекая в переулок. Он выхватывает из проезжающей мимо телеги большую шляпу — небрежная попытка воровства. Торговец кричит нам вслед, пока мы пересекаем еще несколько улиц, цепь скребет под нами по булыжнику, а я пытаюсь подавить смех. Мне все это кажется очень забавным, и я слегка обеспокоена, почему.

— Мы должны его потерять, — бормочет Кай, когда за углом раздается еще один крик. Я уже собираюсь что-то сказать, как вдруг он тянет меня в другой переулок и прижимает к разрушающейся стене.

— Что ты…

— Притворись, Грей, — выдыхает он, прижимая меня к стене своим телом. Прежде чем я успеваю задать ему вопрос, он одной рукой развязывает мою юбку и бросает ее на землю. Я моргаю, глядя на скомканную ткань у наших ног, прежде чем его рука возвращает мое лицо к своему.

Я вижу приказ в его глазах, необходимость того, чтобы я послушалась его, хотя бы в этот раз.

Поэтому я не отталкиваю его, когда его рука проходит по моей шее, чтобы снять платок с моей головы.

Потому что это притворство. Это план.

Он натягивает мне на голову широкополую шляпу, заправляя под нее мою растрепанную косу. Затем он наклоняется ближе, стягивая бандану со своего лица. Его свободная рука крепко сжимает мое бедро, прижимая меня спиной к стене. Я делаю быстрый вдох, когда его голова проникает под мою челюсть.

От прикосновения его губ я сглатываю.

Его рот слегка двигается, проводя поцелуями по моей коже. У меня перехватывает дыхание, когда рука обхватывает мое лицо, наклоняя его вниз, к нему и прочь от улицы. Он медленно движется вниз по моей шее, его губы становятся все менее нерешительными по мере того, как они следуют по пути моего зазубренного шрама.

— Кай… — Мой голос звучит с придыханием, хотя это совсем не то, чего я добивалась.

— Притворись, — дышит он на мою кожу, заставляя меня вздрогнуть.

Под звуки приближающихся криков и гулких шагов он еще сильнее наклоняет мою голову и надетую на нее шляпу. Его тело прижимается к моему, лицо утопает в моей шее и скрывается под козырьком этой отвратительной шляпы.

Группа мужчин, которые сейчас охотятся за нами, проходит мимо, не сделав ни шагу в нашу сторону. В конце концов, мы всего лишь влюбленная парочка. Просто двое влюбленных, которые хотят, чтобы их оставили в покое.

Влюбленные.

Мысль о том, что другие воспринимают нас именно так, заставляет меня сглотнуть.

Он добрался до конца моего шрама, целуя впадинку на ключице. Еще немного, и его губы найдут еще один шрам, выгравированный на моем сердце и клеймящий меня до самой смерти. Эта