Она говорит это легко, как будто ее не затронуло это событие. — Насчет этого, — начинаю я, проводя рукой по волосам.

— Не говори, что тебе жаль. Пожалуйста. — Когда она говорит дальше, ее голос мягкий, нежный. — Так проще.

Я киваю, зная, что она этого не видит. Точно зная, что она имеет в виду. Зная, что извинения за то, что я с ней сделал, только делают меня более человечным. Ей будет сложнее меня ненавидеть.

Дверь со скрипом открывается, когда она переступает порог. Свободная рубашка свисает с ее плеча и становится влажной от спутанных мокрых волос, спадающих на спину. С потрепанным полотенцем в руках она возвращается в спальню, чтобы высушить мокрые штаны.

Тщательно выжав одежду, она заворачивается в полотенце и приваливается к дверному косяку. — Твоя очередь.

Глава 30

Пэйдин

Я заплетаю волосы, когда он выходит из ванной.

Выходит из ванной без рубашки.

Прядь волос выскальзывает у меня из пальцев. Я вскакиваю на ноги, глядя куда угодно, только не на загорелую грудь и влажные брюки, низко висящие на его бедрах. Капли воды стекают с его волос по плечам. Не то чтобы я это замечала.

— Ты когда-нибудь надеваешь рубашку? — небрежно спрашиваю я, не отрывая взгляда от косы, с которой вожусь.

— Я ее постирал, так что она должна высохнуть. — Серые глаза переходят на мои. — Если я тебя отвлекаю, непременно дай мне знать.

Я усмехаюсь, как будто это не совсем то, что он делает. Когда я направляюсь через комнату, он вынужден следовать за мной, пока я не опускаюсь на тонкий матрас. Он возвышается надо мной, освещенный лишь лунным светом, проникающим через окно, и агрессивно взъерошивает полотенцем свои мокрые волосы.

— Ты капаешь водой на мою кровать, — говорю я, отодвигаясь дальше по матрасу.

Он смотрит на меня из-под полотенца. — Прости, твою кровать?

— Да, мою кровать.

— Нет, я тебя слышал, — просто говорит он. — Я просто пытаюсь понять, почему ты так считаешь.

— Потому что я не буду с тобой спать. — Он бросает на меня взгляд, и я быстро перефразирую: — Я не буду спать с тобой в одной постели.

Он не пытается скрыть, насколько смешным ему это кажется. — И почему же? Мы же не делили постель раньше.

— Ты постоянно напоминаешь мне об этом. — Я возвращаю свое внимание к оставленной косе. — Да, раньше.

До каждого предательства, которое вставало между нами.

— Ну, у тебя нет особого выбора. — Он кивает на цепь, безвольно висящую между нами.

— Ты мог бы свесить голову с другой стороны кровати, — сладко говорю я.

— Почему бы тебе этого не сделать, раз уж ты так отчаянно хочешь сбежать от меня? — Он делает шаг ближе к кровати, его колени задевают одеяло. — У меня нет проблем с тем, чтобы спать рядом с тобой.

Я раздраженно качаю головой, отодвигаясь на другой край кровати, которая, на мой взгляд, вдруг стала слишком узкой. Матрас проседает, когда он садится рядом со мной. Не обращая на него внимания, я не спеша откидываю тонкое одеяло и проскальзываю под него.

Холодно, морозный воздух заставляет меня стучать зубами. Не знаю, с чего вдруг стало так холодно, но влажные волосы, прилипшие к шее, точно не помогают. Я натягиваю одеяло до подбородка, прежде чем подложить ледяные руки под бедра.

— Ты трясешь кровать, — тихо говорит он.

— И тебе не помешает сползти с нее, если это тебя так беспокоит.

Я слышу улыбку в его голосе. — Ты дрожишь с тех пор, как приняла ванну.

— Ты говоришь это так, словно заботишься о моем благополучии. — Цепь громко звякает, когда я переворачиваюсь на бок и вглядываюсь в темноту.

— Нет, но я забочусь о своем благополучии. И я бы не хотел, чтобы ты дрожала всю ночь.

— Говоришь как истинный джентльмен, — насмехаюсь я.

Мы молчим, и лишь слабый стук моих зубов заполняет пространство. Он затихает рядом со мной, и я полагаю, что он уснул. Так продолжается до тех пор, пока матрас за моей спиной не прогибается, и я практически вкатываюсь в него.

— Какого черта ты…

Его грудь касается моей спины.

Я пытаюсь снова. — Какого черта…

— Ш-ш-ш.

У меня отвисает челюсть. — Я жду лучшего объяснения, чем это.

— Полегче, Грей. — Рука касается моего бедра, заставляя меня отпрянуть от него. — Я не могу спать, когда ты трясешь кровать, а ты не можешь спать, когда замерзаешь. Так будет лучше для нас обоих.

— Правда? — начинаю я. — Потому что я…

— Чума, — усмехается он мне в ухо. — Просто притворись. Притворись, что мы не ненавидим друг друга в эти моменты, помнишь? — Я открываю рот, чтобы возразить, но рука, которой он обхватывает мою талию, заставляет меня захлопнуть его. — Все это означает, что мы полезны друг другу.

Я слегка напрягаюсь, прижимаясь к нему.

Полезны друг другу.

Это предложение ранит сильнее, чем следовало бы. Я ненавижу себя за то, что ненавижу, как это звучит в его устах. Потому что полезность — это предел наших отношений. Самое большее, что мы когда-либо будем значить друг для друга.

— Ладно, — говорю я, раздражаясь от того, что мой голос дрожит. — Притворись.

С этими словами я позволяю себе растаять в его тепле, когда он притягивает меня ближе.

Я утопаю в его руках и обвита цепью, связывающей нас.

Моргая от туманного солнечного света, проникающего в окно, я чувствую, как он тепло покрывает мое лицо. Его рука прижимается к моей щеке, а пальцы выглядывают из-под моих распущенных волос. Я чувствую, как его глубокое дыхание шевелит мои волосы, согревает шею.

Ему комфортно. Он доволен.

Он притворяется.

Эта мысль заставляет меня отстраниться от него, начиная с руки, плотно обхватившей мою талию. Схватив его за запястье, я отбрасываю его за спину, не утруждая себя нежностью. Затем я сажусь, вытаскивая пряди своих волос из его пальцев.

Он шевелится и быстро приподнимается на локтях. Одеяло сползает с его обнаженной груди, когда он смотрит на меня сонными глазами, отслеживая, как я перебрасываю волосы через плечо.

— Ты пропустила кусочек.

Я поднимаю взгляд при звуке его хрипловатого голоса. — И тебе доброе утро. — Я провожу рукой по шее, нащупывая забытую прядь, спадающую мне на спину. Он наблюдает за мной, а я притворяюсь, что не чувствую его взгляда, путешествующего по моему лицу.

— Что теперь? — рассеянно спрашиваю я. —