сооружений государственной и местной власти, а также объектов путевой и железнодорожной инфраструктуры; обеспечение общественного порядка на местах призыва в ходе мобилизации, по пути следования мобилизованных к местам дислокации; меры общественного порядка, предпринятые в регионах в связи с принудительным выселением из прифронтовых губерний, беженством и незаконной миграцией; меры по недопущению стихийных выступлений и массового недовольства народа, а также предотвращение в связи с этим погромов и поджогов домов, усадьб, общественных и служебных помещений»[473] и другие.

Важной формой обеспечения общественной безопасности Империи стала борьба со спекуляцией, дороговизной и «торговыми» погромами в этой связи. Спекуляция и дороговизна стали мощнейшей причиной падения монархии. Правительство должно было предпринять чрезвычайные меры к недопущению подобного развития событий, чего оно, к сожалению, не сделало. «Силы общей полиции и жандармерии были брошены на предотвращение «торговых» погромов, наведение общественного порядка в ходе этих погромов, в условиях «базарных беспорядков», «бабьих бунтов», «голодных бунтов», ставшими, по сути, формами социального протеста с уголовным уклоном. Полицейские оказались на передовой этого «внутреннего фронта». Полиция и жандармерия успешно обеспечивали охрану общественного порядка при организации массовых мероприятий, санкционированных властью, а также в ходе политических демонстраций и шествий, выливающихся нередко в погромы лавок и магазинов. Кроме того, полиция всегда была готова действовать на случаи массовых беспорядков населения, имеющих как экономическую, так и политическую почву. Так, например, с 1916 г. участились случаи массовых «торговых» погромов в связи с дороговизной товаров первой необходимости и спекуляцией в связи с этим в огромных масштабах. Полиция и жандармерия вынуждена была жёстко пресекать подобные явления, подрывающие основы общественной безопасности Империи»[474].

Сил и наличных ресурсов местной полиции изрядно не хватало. Не хватало и мобильности. Но только в 1916 г. встал вопрос об усилении полицейской и конно-полицейской стражи. Конно-полицейская стража являлась мощным инструментов в наведении порядка при массовом скоплении народа, протестующего по любому поводу, массовых беспорядках и погромах. В циркуляре Министерства внутренних дел от 19 марта 1916 г. губернаторам говорилось о принятии мер на случай возникновения больших беспорядков, для чего необходимо «разработать план распределения и вызова полицейских и воинских нарядов и составить инструкции о порядке действий чинов городской и уездной полиции отдельно и совместно с войсковыми частями, призванными для содействия гражданским властям»[475].

Реформа полиции предполагала введение губернской и уездной конно-полицейской стражи – хорошо оснащённой и укомплектованной, но её реализации не суждено было уже сбыться. Осенью 1916 г. правительством была предпринята последняя попытка серьезного усиления полиции. 23 октября сего года вышло Постановление Совета Министров «Об усилении полиции в 50 губерниях Империи и об улучшении служебного и материального положения полицейских чинов»[476]. В документе говорилось, что целью является «приведение числа и состава как городской, так и уездной полиции в надлежащее соответствие с современной численностью населения обслуживаемых районов».

Таким образом, не смотря на ту чехарду, которая творилась в высших эшелонах власти, в результате чего за время войны сменилось несколько министров внутренних дел, полиция добросовестно делала своё дело. Удавалось остановить криминализацию общества вплоть до начала 1917 г., борьба с преступностью во время войны была развёрнута по всем направлениям. Февральская буржуазно-демократическая революция 1917 г. фактически ликвидировала институты имперской власти – полицию и жандармерию, взамен не создав такой же мощный и действенный инструмент опоры в борьбе с уголовными и политическими преступлениями, в поддержании общественной безопасности и порядка. Общество погрузилось в пучину анархии.

Глава 17

Население, территория и управление Москвой. Руководители полиции в этот период

Быстрая застройка городской территории внутри Камер-Коллежского вала в 60-е годы вызвала необходимость расширения границ Москвы. Стремление Московской городской Думы включить в черту города примыкавшие к нему слободы и селения наталкивалось на упорное сопротивление губернского земства, не желавшего лишаться богатых пригородов столицы. В том числе и поэтому Москва и в конце столетия как бы оставалась в пределах своих старых границ, но на самом деле тяготевшие к ней окружные местности уже слились с городом.

Для полиции в плане борьбы с преступностью этот казус решался проще после того, как на самом высоком уровне было принято решение о том, что московские полицейские могут преследовать преступника, правонарушителя в любом уезде Московской губернии, примыкающем к Москве без получения на то согласия местного исправника. Москва делилась официально на 17 административно-полицейских частей, каждая из которых была вполне самостоятельной структурой со своими особенностями, бытом и даже занятиями. Так, например, центр города – Арбат и Пречистенку заселяла местная московская «интеллигенция»; Замоскворечье – старозаветное купечество – герои пьес А.Н. Островского, где он и родился, и ныне находится его дом-музей; на Сущевке жили ямщики; вокруг Рогожской заставы селились старообрядцы; в Хамовниках – ломовые извозчики, позднее и пивовары.

В 1864 г. в Москве проживало более 364 000 чел.[477] В 1871 г. – уже 590 468 чел.[478] Но нередко в литературе и научных работах встречаются приведенные данные о населении, включая те самые пригороды старой столицы, официально не включенные в состав Москвы. По таким данным, число жителей в 1871 г. составляло – 602000 чел.[479] Такой прирост был связан с Крестьянской реформой, освобождением крестьян, как известно без земли, и большой их приток в Первопрестольную на заработки. Число жителей города стало стремительно расти и в последующем. Через десятилетие, в 1882 г. их количество составило 753 469 чел.[480], а под конец XIX в., в 1897 г. – только в официальной черте старой столицы проживало почти миллион – 978 537 чел., по другим данным, с учетом пригородов – 1 043 тыс. чел.[481]

Таким образом, темпы прироста населения города были очень высокими, сопоставимыми с Санкт-Петербургом. За семь лет – с 1864 по 1971 гг. увеличение произошло более, чем в полтора раза, в следующие 10 лет – в 1,3 раза и в последующие 15 лет еще в 1,3 раза. По материалам переписей 1897 г. и 1902 г. ежегодный прирост населения составляет 2,5 %. Отдельно нужно сказать о тех самых пригородах, которые все же в начале XX в. стали городом. За 25 лет (с 1871 по 1897 гг.) количество жителей 14 пригородных местностей возросло более чем в пять раз: с 11 501 до 60 054 чел.[482] Но в то же время медико-санитарное обслуживание разросшегося населения отставало от темпов развития, отсутствие канализации, доступной фармацевтики, вспыхивающие эпидемии – всё это приводило к высокой смертности в Москве на протяжении всего XIX в. Дошло до того, что в 70-е годы умирало на 2500 чел. больше, чем родилось. Одной из причин такой демографии была высокая детская смертность. Отставание в развитии детской медицины не позволило снизить детскую смертность до конца века, наоборот, статистика показывает, что она росла. Так, в 1867 г. она составляла 27,7 % от всех родившихся, в 1878 г. – 35,7 %, в 1882 г. – 40,3 %, в 1890 г. – 40,6 %.[483] В 80-е годы благодаря озабоченности высшей исполнительной и совещательной власти, Московская городская Дума приняла кардинальные меры для развития больничного и санитарного дела.

Всё большее внимание стали обращать на санитарно-эпидемиологическое состояние в городе. Так, в приказах московского Обер-полицмейстера за 1892 г. говорилось об ответственности должностных лиц за правильную уборку улиц, за осмотры по соблюдению за качественностью продуктов питания, за пресечение распространения эпидемических заболеваний путем «безотлагательной отправки в больницу заболевших» полицейскими врачами и наблюдения за помещениями, в которых находились больные, а также вообще санитарные осмотры помещений, за понедельные сводки по умершим в Москве[484].

Нужно отметить, что только в 1898 г. в Москве была запущена первая очередь канализации. Такие шаги городских властей дали свои результаты: уже в 1902 г. население Первопрестольной за счет естественного прироста увеличилось на 27 355 чел.[485]

Большой перекос в соотношении демографических и миграционных процессов в Москве оставался не только в XIX, но и в первое десятилетие XX века. Как мы уже отмечали, мощный поток нахлынул на Москву после отмены крепостного права. Статистика выявляет такую картину: менее чем за 10 лет после этого эпохального события, в 1871 г. крестьяне уже составляли 43 % населения Москвы, спустя еще 11 лет, в 1882 г. – 49 %, в конце века, в 1897 г. – 64 %, а вначале XX, в 1902 г. – 67 %. На такую статистику накладывалась сезонность – год делился на две части: так как крестьяне приезжали в старую столицу на заработки, то зимой они зарабатывали, а летом уезжали в деревню работать на земле. Уезжали на дачи и богатые жители. Москва пустела.

Помимо крестьян, обратим внимание на рабочий класс, количество которого тоже неизменно