Шрифт:
Закладка:
Новая инвестиция в Нью-Йорке ознаменовала перемены. Профессиональная и личная жизнь Эдмона всегда вращалась вокруг разных полюсов - Бейрута, Бразилии, Швейцарии, Лондона, юга Франции и Нью-Йорка. Но теперь мировой центр финансов обладал еще большим магнетизмом. Расписание на 1981 год показывает, что он провел несколько дней в различных европейских странах, а также посетил Гонконг, и не совершил ни одной поездки в Бразилию. Но он был в Нью-Йорке с начала января до середины февраля, с начала марта до середины апреля, большую часть июня и часть июля, а затем с 20 сентября по 8 ноября. В общей сложности в том году он провел 157 дней в Нью-Йорке и только девяносто три в Женеве, а остальное время разделил между Парижем, Лондоном и югом Франции. С точки зрения социальной, общественной и деловой жизни Нью-Йорк мог предложить Эдмонду и Лили гораздо больше, чем тихая Женева. Они могли принимать у себя лидеров общественных и филантропических кругов, как это было в декабре 1981 года, когда они устроили вечеринку по случаю гала-представления оперы "Богема" в Метрополитен-опера. Или же они могли отправиться в Вашингтон и пообщаться с членами кабинета министров. В сентябре 1981 года Эдмонд и Лили пригласили министра финансов Дональда Ригана и его жену на предварительный просмотр "Американской перспективы" в Национальной галерее искусств, выставки 102 картин из коллекции Джоанн и Джулиана Ганц-младших, которую спонсировала Republic. Или же он мог пообщаться - как обычно, на арабском и французском - с многочисленной общиной сирийских евреев, которые сделали Бруклин своим новым домом.
Из маршрута Эдмона исчезло одно место - его родной город Бейрут. Хрупкое согласие между мусульманами, христианами и евреями, существовавшее в детстве Эдмона, уже давно разрушилось, хотя в BCN оно оставалось нетронутым. Когда в 1981 году умер Генри Крайем, директор-еврей, который ездил из Бельгии в Бейрут и обратно, чтобы следить за делами, его заменил его заместитель-христианин Морис Антониадес. В июне 1982 года, после того как Израиль вторгся в Ливан и быстро осадил Бейрут, сотрудник-шиит Али Мортадалла, мусульманин-мусульманин, рискуя жизнью, каждый день отвозил чеки в центральный банк. Удивительно, но несколько сотрудников-евреев выжили. В мае 1981 года Селим Зейтуни, который в 1956 году отклонил предложение Эдмонда поехать работать в Бразилию, написал Эдмонду: "Вы знаете, какая здесь ситуация, и она стала невозможной. Все уехали, и осталось всего несколько семей (стариков)". Зейтуни подумал, не найти ли ему работу в одном из банков Эдмонда. "У меня есть паспорт в кармане".
Эдмонд неравнодушен к BCN. В 1982 году, когда город находился в осаде, клиент из Бейрута направил через BCN в компанию Republic заказ на продажу серебряных или золотых слитков по определенной цене. Но когда рынок упал и он не смог дозвониться, чтобы выполнить заказ, Эдмонд сказал коллегам, чтобы они просто выполнили сделку по запрашиваемой цене. "Мы ведем дела с этим парнем уже много лет, и я отдам ему его деньги".
Одно дело - помогать отдельным вкладчикам, у которых были небольшие счета в BCN. Но как бы надуманно это ни казалось, Эдмонд все больше и больше начинал беспокоиться о своей способности отвечать за вклады своих предприятий, особенно потому, что два его взаимосвязанных банка, Republic и TDB, продолжали увеличивать свою долю в международных заемщиках. Около 70 процентов активов Republic, составлявших 7,3 миллиарда долларов, находились за пределами США, в том числе почти 1 миллиард долларов в Великобритании, 1 миллиард долларов в Западной Европе, 514 миллионов долларов в Канаде и Мексике и 1,54 миллиарда долларов в Южной и Центральной Америке. Из $2 млрд иностранных кредитов около $905 млн были предоставлены правительствам и официальным учреждениям. Republic расширялся - в Лондоне, Сингапуре, Буэнос-Айресе и Лос-Анджелесе. В свою очередь, активы TDB составляли около 5 миллиардов долларов, и он придерживался аналогичной кредитной политики, выдав несколько сотен миллионов долларов в Южной Америке.
Рост был одновременно и благословением, и вызовом. В мае 1982 года правление TDB Holding (Люксембург) отметило, что "радующий рост депозитов поднимает, как и во всех банках группы, проблему вложения денег, их безопасности и продуктивности". Он продолжил: "Учитывая сокращение числа стран, в которые можно инвестировать, мы сталкиваемся с проблемой концентрации наших инвестиций". Иными словами, в погоне за ростом банки разместили много яиц в нескольких крупных корзинах, и Эдмон начал беспокоиться, что риски не контролируются должным образом.
Была и вторая проблема. На фоне повышения процентных ставок, дерегулирования и порой безрассудной практики в мировой банковской индустрии просто увеличился риск для всех участников. Эдмонд опасался, что если в одной или двух странах начнутся серьезные проблемы, это быстро отразится на всей системе, и под угрозой окажутся банки во всем мире. Республиканские вкладчики были застрахованы FDIC до лимита в 100 000 долларов. Но Эдмонд не верил, что правительства стран, в которых он работал, придут на помощь такому бразильскому гражданину, как он, уроженцу Ливана. Более того, TDB владел контрольным пакетом акций Republic, а не наоборот, что означало, что конечный контролер находился в Швейцарии, где не было страхования вкладов. Хотя TDB входил в число крупнейших банков Швейцарии, Эдмонд не был швейцарцем, и в случае кризиса он не предполагал, что его банк окажется в списке тех, кого нужно спасать. На данный момент TDB Holdings владел 61 процентом акций Republic, а Эдмонд косвенно владел 65 процентами TDB Holdings. Вес всех этих вкладов в конечном итоге лег на его плечи. Как вспоминал руководитель Republic Дов Шлейн, Эдмонд говорил: "Никто не потеряет ни пенни в Republic до того, как я потеряю все, что у меня есть". Эдмонд пришел к убеждению, что было бы лучше, если бы Republic владела TDB, чтобы все предприятие находилось под контролем таких сильных регуляторов, как Федеральная резервная система и FDIC. "Republic - это FDIC, а TDB - это ливанский еврей, у которого нет никакой поддержки", - сказал его давний коллега Рэймонд Маггар.
На заседании правления TDB, состоявшемся 4 мая 1982 года в Женеве, обсуждалась все более сложная ситуация в мире. В Польше происходили волнения, подпитываемые рабочим движением. В Германии ухудшалась экономическая ситуация. Во
