Франции социалистическое правительство национализировало предприятия и подрывало доверие. Англия и Аргентина вели горячую войну за Фолклендские острова. Весной и летом в финансовой системе продолжало нарастать напряжение. В мае, когда трейдер облигаций Drysdale Securities обанкротился, это принесло Chase Manhattan убытки в размере 135 миллионов долларов. В июле обанкротился банк Penn Square в Оклахоме и рухнул итальянский Banco Ambrosiano, контролируемый Ватиканом. В августе Мексика объявила, что не в состоянии выплачивать проценты по внешнему долгу в размере 80 миллиардов долларов. В разгар рецессии рейтинговые агентства постоянно снижали рейтинги американских банков из-за их плохого состояния капитала.

Тем временем балансы банков Эдмона продолжали расти. К осени 1982 года баланс TDB Holdings составлял 13,67 млрд швейцарских франков, при этом 12,25 млрд швейцарских франков приходилось на депозиты (около 6 млрд долларов). На развивающиеся рынки приходилась лишь небольшая доля активов: 3,6 % в Мексике, 2,8 % в Бразилии, 2,8 % в Венесуэле. Но даже 10 процентов от общей суммы - это большие деньги. Из 4,17 миллиарда долларов иностранных кредитов Republic 740 миллионов долларов приходилось на Латинскую Америку (больше, чем на Северную Америку, которая составляла 515 миллионов долларов).

Личная жизнь Эдмона процветала. Он и Лили продолжали проводить время со своей растущей семьей на юге Франции, которая теперь включала первого внука, Самуэля Элиа, родившегося в 1981 году. В начале июня 1982 года, когда Диана Сафра, дочь Эли, вышла замуж за Одеда Хенина, Эдмон нанял Боба Аззама, известного певца каирского происхождения, чтобы тот выступил на приеме в женевском ресторане Restaurant du Parc des Eaux-Vives. Среди гостей были десятки членов семьи, а также писатель Эли Визель. В июле 1982 года портной Эдмона из Sartoria Rovello на улице Морозони в Милане прилетел в Женеву, чтобы снять мерки для новых смокингов с него и его брата Джозефа.

Но радость жизни совпадала с растущей атмосферой беспокойства и обороноспособности. В Republic был введен мораторий на выдачу кредитов, а руководители приступили к работе по сокращению активов в Латинской Америке и увеличению активов в Западной Европе и Азиатско-Тихоокеанском регионе. К концу 1982 года, хотя 70 % кредитов все еще находились за пределами США, отношение иностранных кредитов к активам Republic снизилось до 20,2 % по сравнению с 26,2 % в 1981 году, а общая сумма непогашенных кредитов упала на 14 % до 2,5 млрд долларов. (Несмотря на опасения, Republic в 1982 году увеличила свою прибыль до 75,2 миллиона долларов по сравнению с 73,7 миллиона долларов в 1981 году). По мере того как обстоятельства продолжали развиваться, Эдмонд начал рассматривать вариант, который всегда был немыслим: продать один или оба своих банка.

Желание Эдмонда найти безопасное убежище совпало с амбициями очень крупной, агрессивной компании "голубой фишки", которая стремилась влезть в его основной бизнес. American Express ведет свою историю с 1850-х годов. На первых порах она занималась доставкой и дорожными чеками, превратившись в международный финансовый супермаркет с подразделениями, занимающимися брокерской деятельностью, путешествиями, кредитами и страхованием. Среди ее активов был ничем не примечательный глобальный частный банк American Express International Banking Corporation, который имел шестьдесят три коммерческих банковских офиса в тридцати пяти странах.

При главном исполнительном директоре Джеймсе Робинсоне III, который сам был выходцем из банковской семьи, American Express стремилась расширить свой банковский бизнес. Когда консалтинговая фирма McKinsey представила American Express исследование, посвященное частным банкам, TDB стоял в классе как привлекательная цель. Как позже скажет Робинсон: "Мы определили TDB как жемчужину банковского мира. Эдмонд - человек, который придал энергию и создал эту жемчужину".

Первые разговоры начались благодаря существующим связям между двумя фирмами. Питер Коэн, ключевой лейтенант Робинсона, недолго работал в Republic в конце 1970-х годов и имел тесные личные отношения с Эдмондом. Общаясь со своим другом Джеффом Кейлом летом 1982 года, Коэн узнал о беспокойстве Эдмонда по поводу глобальной нестабильности и о том, что ему приходится защищать своих клиентов. В сентябре Коэн сказал Робинсону: "Есть вероятность, что мы сможем что-то сделать с Банком развития торговли и заполучить Эдмонда Сафру".

Осенью экономические удары продолжали поступать. В ноябре Бразилия была вынуждена привлечь краткосрочные промежуточные кредиты от американских банков для покрытия дефицита платежного баланса. В том же месяце Аргентина ввела правила, согласно которым власти принимали решение о выпуске облигаций или векселей для погашения частного долга, и эта мера затронула около 18,3 миллиона долларов республиканских кредитов в стране. В своем годовом отчете летом Republic объявила, что рассматривает план слияния Republic New York и TDB Holdings. Осенью на вопрос Euromoney, почему он рассматривает такой шаг, Эдмонд ответил следующее: "1 - чтобы упростить корпоративную структуру и таким образом создать банк с капиталом более миллиарда долларов США; 2 - в современную эпоху круглосуточного банковского обслуживания, чтобы представить единое лицо нашим клиентам по всему миру".

Но мотив был связан скорее с опасениями по поводу возможных убытков по кредитам, выданным банками. А за кулисами разгорались разговоры о продаже American Express. Кейл впервые высказал эту идею Эдмонду в октябре и неожиданно нашел его восприимчивым. 7 ноября Коэн и Кейл отправились в Париж, где провели марафонские встречи с Эдмондом. Позже в том же месяце Робинсон воспользовался предлогом для встречи с Эдмондом на неделе Дня благодарения, когда в Женеве проходило заседание Генерального соглашения по тарифам и торговле. Руководители American Express, зная о нежелании Эдмонда продавать, тонко намекали на преимущества сделки, и в разговорах обсуждалась перспектива покупки American Express как TDB, так и Republic. Но дело продвигалось медленно. На этот раз Эдмонд оказался по другую сторону стола - ему продавали, а не он продавал. Испытывая глубокие противоречия, Эдмонд тем не менее проинструктировал своих коллег действовать осторожно. В Нью-Йорке Amex называли "тигром", TDB - "медью", а весь проект, по настоянию Эдмонда, окрестили "мазаль тов". Они встречались в конференц-залах юридической фирмы Republic, Shearman and Sterling, а начиная с декабря группы обеих сторон летали в Монреаль и встречались в отеле Four Seasons по выходным, чтобы избежать огласки.

Инерция продолжала расти, и в конце года Сэнфорд "Сэнди" Вайль, энергичный глава Shearson (приобретенной Amex в 1981 году), прилетел в Париж, чтобы попытаться заключить сделку. В то же время команда под руководством Боба Смита, жесткого бывшего руководителя GE, который управлял банком Amex, отправилась в Женеву, чтобы провести юридическую экспертизу. В 5:15 утра по парижскому времени, в день Нового года, они наконец пришли к принципиальному соглашению. Вайль позвонил Кейлу и Коэну, которые были вместе на