— Тебе не надо это знать, — отмахнулся брат. — Не прямо сейчас, по крайней мере.

— Нет, надо. Это наш общий отец, если ты забыл! — прокричал я, и голос эхом отразился от стен Круглого зала. Я подскочил, уронив стул. — Я любил его не меньше тебя! Я любил Николая! Ты мне говоришь, что их обоих убили враги, и не говоришь, кто именно⁈ Почему⁈

— Не смей орать на меня, — процедил Влад. — Сядь!

— Не сяду, пока ты не ответишь!

В глазах князя вновь заплясали искры Взора. Но каким-то чудовищным усилием воли он взял себя в руки. Необычно для Влада — сколько я его помню, он никогда не умел контролировать эмоции.

Стиснув кулаки и глубоко вздохнув, он сказал:

— Угомонись, Эспер. Я понимаю твой гнев, как никто другой. Только он не поможет, — Владислав опять вздохнул. — Ситуация очень сложная. Сложнее, чем ты думаешь, и я не могу рассказать тебе всего. Для твоей же безопасности.

— Я умею держать себя в руках, — сказал я. — И прекрасно знаю, что месть это блюдо, которое подают холодным.

— Месть, говоришь. Здесь дело не в мести.

Влад постучал пальцами по столешнице и поднял на меня глаза. Цокнув языком, произнёс:

— Жаль, что именно с тобой нам предстоит разбираться с этим. Я бы предпочёл, чтобы Коля остался в живых.

— Приятно слышать, брат, — скривился я.

— Как будто ты не знаешь, что никогда мне не нравился. И что я никогда не считал тебя настоящим братом — поэтому не смей меня так называть. Для тебя я князь или ваше высочество. На худой конец — господин Тарковский.

Ничего не ответив, я всё-таки поднял упавший стул и сел на него. Мы с Владиславом посмотрели друг другу в глаза, и в этих взглядах не было ни капли симпатии.

Скорее напротив, неприязнь или даже вражда. Но, как он и сказал, нам предстоит совместно разбираться с врагами рода Тарковских.

Потому что хоть я теперь и ношу другую фамилию, во мне по-прежнему течёт та же кровь. И я намерен отомстить тем, кто посмел эту кровь пролить.

— Слушай, — сказал Влад. — Начать придётся издалека. Но сначала мы поговорим о том, что ты устроил в Петербурге.

— Мне жаль, что всё случилось именно так. Но я поступил, как велит мне честь.

«Господин Тарковский» поморщился, будто съел что-то невкусное. Видно было, как он снова борется с гневом, но берёт себя в руки.

— И что это тебе дало? — спросил он.

— Я сохранил репутацию человека, который держит слово.

— Боги! — воскликнул Владислав. — Ты бы и так её сохранил! Никто бы не узнал, что ты нарушил слово. Но зато ты смог бы получить сильную гвардию, не потратив ни рубля.

— Но взамен пришлось бы устроить резню.

— Ну и что⁈ — рявкнул Влад и хлопнул ладонью по столу. — Ты и так воевал с Бехтеевыми! Надо было просто завершить начатое!

— Мы заключили мир, — с нажимом произнёс я.

— Никто бы не узнал об этом. Официально ты бы победил в войне с более сильным родом и получил славу. Возможно, что на этом фоне я бы даже смог безболезненно отменить твоё изгнание.

— Пытаешься сделать так, чтобы я пожалел о выборе? — хмыкнул я. — Не получится.

— А стоило бы пожалеть!

— Прежде всего мне не понравилось, что кто-то начал решать за меня, как быть. Я глава рода, я подписал мир, и продолжать войну было не в моих интересах. Даже на таких приятных, с первого взгляда, условиях.

— Разве тебя плохо учили? — Влад склонил голову набок. — Аристократ не должен забывать о чести, это правда. Но оставаться слишком принципиальным — это путь на погребальный костёр.

— То есть, получается, это всё-таки ты надоумил Чёрный орёл предложить мне такие условия? — я немного перевёл тему.

— Не совсем. Скажем так, мы договорились. А теперь из-за тебя всё полетело к чёрту.

— Так надо было сначала обсудить всё со мной.

— Кто ты такой, чтобы обсуждать с тобой подобные вещи? — фыркнул князь.

— Ничего себе, — изумился я. — Похоже, ты и правда считаешь меня пешкой, которую можно двигать как вздумается. Но, вообще-то, я тоже сын князя, хоть тебе это и не по душе. Меня учили править, а не подчиняться.

— Да, — неожиданно согласился Влад. — Об этом я действительно забыл. Впрочем, ладно. Будем надеяться, у нас с графом Стоцким получится всё уладить.

— Как уладить?

— Это уже не твоё дело. Но о тех пятидесяти тысячах, что тебе предлагали, можешь забыть.

— Я всё равно не собирался их принимать.

Владислав криво усмехнулся и встал. Снова направился к бару и сделал себе какой-то коктейль. Насколько я мог видеть, алкоголя он добавил совсем немного.

Даже удивительно. Куда делся мой братец, который так любил пить? Почему он так явно старается контролировать себя? Что заставляет Влада воздерживаться от привычного поведения?

Не