Шрифт:
Закладка:
— Назначьте на субботу.
— В выходные вы не занимаетесь делами, — грозно заявила, появившаяся из стены Любовь Федоровна.
— У вас выходной, — вторила ей Нечаева.
— Сговорились, — я закатил глаза и направился к себе в кабинет.
— Вам надо отвлечься от работы, — девушка пошла за мной и остановилась на пороге. — Быть может, вы могли бы составить мне компанию.
Она потупилась, рассматривая носки своих туфелек.
— У вас планы, в которых найдется место некроманту? — удивился я и неожиданно ощутил, как сердце стало биться чаще.
— Я хотела сходить на выставку. Но в приглашении указано «быть со спутником». Понимаю, если у вас свои планы…
Секретарь покраснела до кончиков ушей и закусила губу.
— С радостью…
— Ну нет так нет…
Произнесли мы одновременно и оба смешались.
— Мне будет приятно пойти с вами, — быстро проговорил я, пока девушка не отказалась от своего приглашения.
— Хорошо.
Я впервые видел свою помощницу такой смущенной. И отчего-то ее личико показался мне особенно милым.
— А что за выставка? — откашлявшись спросил я.
— Вам понравится, — уклончиво ответила Арина и улыбнулась. — Уверена, что вы оцените.
Я запоздало подумал, что Питерскому тоже не помешало бы взять выходной.
— Не возражаете, если мы отправимся не на своей машине? Кажется, у Фомы давно не было свободного дня.
— Так даже будет лучше.
Девушка вновь спрятала от меня глаза и развернулась на каблуках, чтобы уйти в приемную. Я же сел в кресло и отчего-то не переставал улыбаться. Мне впрямь не помешает отдохнуть ото всего и хоть ненадолго перестать быть адвокатом.
— Как прошла встреча? — вывела меня из задумчивости Любовь Федоровна.
Она казалась немного уставшей. Обычно безупречное платье было мятым по подолу. Женщина поправила волосы, скрывая рану, которая сегодня выглядела жутковато.
— У вас все хорошо? — на всякий случай осведомился я.
— Простуду не подхватила несмотря на сквозняк, — отмахнулась женщина. — Но ты не ответил.
— За дело взялся начальник охранки. И это скверно. У него бульдожья хватка.
— Ну, это у вас семейное, — вздохнула призрачная дама.
— Не думаю, что мы с ним похожи, — нахмурился я.
— Дай угадаю, — Виноградова закинула ногу на ногу, — Филипп Чехов упрямый, неутомимый, фанатичный трудоголик, который не умеет отдыхать, верно?
Мне пришлось кивнуть.
— И вы с ним не похожи? — женщина иронично подняла бровь.
— Я бы никогда не бросил своего ребенка после смерти его матери, — я сказал это раньше, чем успел понять, что фраза прозвучала жалко.
— Он любил твою мать? — негромко спросила Виноградова, но с места не сдвинулась.
— Я был слишком мал, чтобы хоть что-то в этом понимать. Мама любила меня. Она часто обнимала меня и сочиняла для меня сказки. К старым и всем знакомым всем детям истории она добавляла свои особенности и повороты.
— Она улыбалась без повода?
— Что? — не понял я.
— Когда женщина счастлива, на ее лице поселяется такое особое выражение, — Любовь Федоровна взмахнула рукой, рисуя какую-то фигуру в воздухе. — Кажется, словно она светится изнутри и уголки ее губ всегда смотрят вверх. Она не вздрагивает от резких звуков, не сжимается от того, что открывается дверь в комнату. И когда к ней подходит особенный мужчина, она старается коснуться его.
— Она часто улыбалась, — задумчиво проговорил я, вспомнив красивое лицо своей матери. — И казалась счастливой.
— А отец? Как он выглядел в это же время?
— Кажется, он часто был рядом, но я почему-то плохо его помню.
Я встал на ноги и подошел к окну. Воспоминания из детства всегда казались мне каким-то туманными. С бабушкой мы не обсуждали мою жизнь до переезда в ее особняк. Она словно боялась узнать правду. Кажется, она беспокоилась, что ее сын был виной смерти невестки.
— А ты не думал, что каждый по-разному переживает горе, — продолжила Виноградова, когда молчание стало тягостным. — Может твой отец пытался справиться с потерей…
— Он быстро нашел ей замену, — резко отозвался я. — И не горевал долго.
— Мне жаль, что тебе пришлось справляться с этим одному, — женщина мягко коснулась моего локтя, и я был благодарен, что она не продолжила говорить.
Потому что не хотел делиться своим самым сокровенным воспоминанием — о том, что мать после смерти еще долго пела мне грустные колыбельные.
Истина где-то рядом
На втором этаже послышался приглушенный шум, и Виноградова недовольно вздохнула.
— Надо проверить, все ли там в порядке. Как там без моего присмотра обойдутся? — пробормотала она, а затем взлетела к потолку, прошла сквозь перекрытие и исчезла из кабинета.
Я же вернулся на свое место, включил компьютер. Пока он загружался, я вынул из кармана телефон. Нашел в списке контактов номер Иванова, и нажал на вызов. В динамике заиграла незатейливая мелодия из сериала про бандитов. Наконец, послышался недовольный голос жандарма:
— Что-то срочное, Павел Филиппович?
— Да. Хотел бы узнать, в каком образовательном заведении училась Софья Николаевна Потемкина, — ответил я.
— Хотел узнать, — повторил за мной парень, — Этот интерес неспроста?
— Я перебираю все факты, чтобы найти зацепки. Мне кажется, что я что-то упускаю.
— Надеюсь, вы не станете скрывать ничего, что поможет следствию, если обнаружите информацию? — без особой надежды уточнил парень.
Я кивнул и лишь потом понял, что собеседник меня не видит. Но ответа Дмитрий не ждал. В динамике раздался шелест перебираемых им листов.
А спустя несколько секунд, Иванов произнес:
— Гимназия имени Ольги Великой. Девушка закончила ее в этом году и готовилась к поступлению в лицей.
— Большое спасибо, — поблагодарил я.
— Это все? — нетерпеливо уточнил жандарм.
— Да.
Трубка замолчала. Иванов решил отменить вызов не попрощавшись. Впрочем, я не обратил на это особого внимания. Мне хватило того, что он ответил и дал мне нужную информацию. С этими мыслями я убрал телефон в карман, и открыл поисковик в сети. Вбил в строке «выпускники этого года гимназии Ольги Великой». Нужные страницы грузились очень долго и я нетерпеливо постукивал пальцами по столешнице, выбивая ритм мелодии, которую я услышал в трубке, когда звонил будущему князю Шуйскому. Но посмотреть результаты я не успел. Потому что в приемной послышался какой-то странный шум, который привлек мое внимание. Я встал из-за стола, вышел из кабинета.
Фома уже стоял на пороге. А Арина Родионовна с интересом выглядывала в окно. Услышав, как хлопнула дверь кабинета, слуга обернулся ко мне. И на лице его расплылась довольная улыбка:
— Можно вас на пару слов, вашество? — уточнил он и сделал приглашающий жест.
Я удивленно поднял бровь, но все же кивнул. И направился за Питерским на крыльцо дома.
Во дворе было пусто. Фома сошел со ступеней и добродушно произнёс:
— Да выходите уже. Я вас уже заметил. И пыхтите вы на редкость громко.
Из-за кустов шиповника появилась та самая троица, которую я видел во дворе не так давно. Они
