Шрифт:
Закладка:
— Ты сказал — старшая из богинь; значит, есть и другие?
— Да, богини-хранительницы великих родов. Например, Афайя, что воплощается в этом мире в облике пятнистой эфы. У каждого рода своя богиня-змея… Сегодня же мы предстанем перед самой Найей.
— Как она выглядит?
— Как белая кобра. А еще — как синеглазая женщина с длинными черными волосами… Порой во время битвы мы видим ее и слышим ее смех. Мать Найя собирает души воинов, она веселится, ступая босиком по крови героев…
— На севере, у бьяров, есть богиня Тарэн, — задумчиво сказала Аюна. — Она тоже очень жестокая, но бьяры чтут и любят ее…
— У всякой матери есть ласковый и гневный лик. Вспомни Мать Дану…
— Меня посчитали ее воплощением, — усмехнулась Аюна.
Ширам бросил на невесту долгий взгляд, подумав про себя, что ничуть этим не удивлен. Его сердце колотилось, хоть он и был внешне спокоен. Он видел, что царевна тоже волнуется, и был благодарен ей за выдержку.
— Дозволь спросить, маханвир, где твой второй меч? — обратился сзади к саарсану Даргаш. — У тебя в ножнах за спиной всего один клинок…
— Я отдал его мертвым, чтобы пройти через перевал Арза Эреди, — ответил Ширам не оборачиваясь.
За его спиной полетел взволнованный шепот. Ширам улыбнулся, представив новую песнь, который наверняка сочинит кто-нибудь из его воинов. В последнее время саарсан окружал себя почти исключительно своими бывшими соратниками по Полуночной страже. Многие из них в Накхаране тоже столкнулись с осуждением и неприятием родичей. Бывшие жезлоносцы даже заикнуться не могли, что скучают по жизни в столице. Они через многое прошли; все пережили страшную Битву у излучины, когда смерть была в одном шаге… И потому до сих пор старались держаться вместе. Ширам привел в Накхаран из столицы около двух сотен. Четверть недавно погибла под лавиной, но и полторы сотни оставались грозной силой. В эту ночную поездку Ширам взял с собой половину отряда, вторую оставил в крепости — на всякий случай…
Проехав длинным, узким ущельем, заставившим Аюну невольно высматривать на скалах лучников Аршага, воины оказались перед каменной стеной, уходящей к небесам. Аюна, приглядевшись, наконец увидела то, что ожидала: темные провалы арок и сбегающие к самой реке каменные ступени. Под скалой расположилось окруженное колючей изгородью подворье.
— Кажется, храм совсем невелик? — тихо спросила царевна, разглядывая домишки у реки.
— О нет, это лишь гостевые дома и конюшни, — объяснил Ширам. — Сам храм — там, в пещерах. А как глубоко тянутся подгорные ходы, не знает никто, кроме найин.
На длинной каменной лестнице, ведущей к главным воротам храма, ждали жрицы Найи с факелами в руках. Лица их были разукрашены черными, белыми, зелеными узорами. Навстречу Шираму и царевне спустились пятеро, во главе с немолодой прихрамывающей женщиной. Извилистые полосы на ее лбу и щеках не могли скрыть толстых уродливых шрамов. Аюна с сожалением поняла, что Сидха, верховная жрица пещерного храма, была когда-то красавицей. Саарсан опустился перед женщиной на колено, а та коснулась его склоненной головы:
— Приветствую, Ширам, сын Гауранга. Ты пришел на мой зов, как и подобает мудрому правителю.
— Мне передали пророчество, — ответил Ширам. — Если оно сбудется, значит в этом воплощении я прожил жизнь не напрасно.
— Оно сбудется, — кивнула найина. — Мать Найя не просто видит грядущее — она создает его. Наше дело — не мешать ему сбыться. — Жрица перевела взгляд на Аюну. — Приветствую, дочь Ардвана. Боги милостиво смотрят на ваш союз с саарсаном. Это поистине начало великого родства, должного пережить века. А то, что люди слепы… ну так ведь это всего лишь смертные…
Под ее пристальным взглядом Аюна невольно напряглась. «Смотрит, словно из лука целится», — подумалось ей. Такой же взгляд она раньше иногда замечала у Янди, и в эти мгновения телохранительница пугала ее…
— Твои люди, Ширам, пусть останутся там. — Найина махнула рукой в сторону подворья. — Их устроят и накормят.
— Я полагал…
— Вы с царевной пойдете в храм одни.
Ширам нахмурился.
— А ты собирался взять в брачный чертог своих ближних воинов? — с легкой насмешкой спросила Сидха. — Мне не говорили, что ты похитил царевну… Она знает, что ее ждет?
— Что меня ждет? — заинтересовалась Аюна.
— Пустое, — смутившись, отмахнулся Ширам. — Хорошо, мы пойдем вдвоем.
В сущности, ничего необычного в этом не было. Но с того самого мига, когда в спальню Ширама вошли две найины, его что-то смутно беспокоило, а он привык своим предчувствиям доверять. «Засада? В храме? Невозможно…»
— Видите вон то окно? — словно услышав мысли саарсана, спросила Сидха. И указала на вырезанную в скале узкую стрельчатую нишу прямо над главным входом в храм. — Именно там — чертог, где пройдет обряд. Оттуда видно и слышно все. Если кто-то явится в нашу долину и вздумает напасть на твоих воинов, ты узнаешь об этом даже раньше, чем они сами.
Ширам кивнул, недовольный тем, что выдал свои сомнения.
— Сколько продлится обряд?
— Сколько ты сам его продлишь, — с улыбкой ответила Сидха.
* * *
Брачный чертог залит голубоватым светом Ночного Ока.
Ширам и Аюна стоят друг против друга. Их правые ладони сомкнуты и связаны белой, трижды скрученной ниткой. Опаловые глаза Матери Найи неотрывно смотрят на них с жертвенника.
В чертоге такой жгучий холод, словно в бойницу дышит сама зима. Ноги жалят промороженные каменные плиты.
Перед обрядом жениху и невесте велели снять верхнюю одежду. Ширам стоит в атласной рубахе. Аюне холодно даже смотреть на него, однако саарсан, как всегда, не подает вида. Царевна и сама почти не чувствует тела. Ей хочется щипать и трогать себя, чтобы убедиться — она все еще здесь. Единственный источник тепла во всем мире — это ладонь Ширама, связанная с ее ладонью священной нитью.
Вокруг изваяния белой кобры стоят и поют найины. Они поют по-накхски. Аюна понимает лишь отдельные слова — только слышит часто упоминаемые имена богов.
— О чем поют жрицы? — еле шевеля губами от холода, спрашивает царевна.
Ширам еле заметно усмехается:
— Все песни накхов об одном и том же. О смерти.
— Даже на свадьбе?
— Да — чтобы песней зачаровать и отогнать ее.
— Истолкуй мне…
— Эта песня о том, что Найя забирает души и вновь приводит их в этот мир. О том, что череда
