Шрифт:
Закладка:
— Воду, — отозвался Гедимин. — Лужи вдоль здания. Очень много воды. И снаружи, и внутри. В здании самки, наверное, прибрались. А тут осталось столько же, сколько было. Посмотри под ноги.
— Я заметил, — спокойно сказал Фостер. — Тебя привели сюда. Что ты увидел?
Прошло двадцать минут, прежде чем Гедимин вернулся к ремонту; патрульные обшарили подвал сверху донизу и даже, забрав у сармата собранный вентиль, положили его туда, где он валялся, и так сфотографировали. Гедимин думал, что они заберут его в участок — либо вентиль, либо сармата, либо и то, и другое, но через двадцать минут Фостер выгнал патруль из подвала и вышел сам, оставив ремонтника в одиночестве. Потом прибежал местный самец с купленными запчастями, и дело пошло быстрее. Десять минут спустя Гедимин уже выходил из осушенного подвала и слышал, как тихонько гудит от напора заделанная труба. Воду он включил, предупредив, что если авария повторится, то лучше потерять по второму разу внешний вентиль, чем барьер между веткой и магистралью. Одна из самок проводила его в вестибюль; там уже было сухо, снова зажгли подсветку и спустили до пола подсохшие занавеси; об аварии напоминал только запах непонятных веществ, чуть более резкий, чем обычно.
— Открываемся, — сказала самка, из комбинезона переодевшаяся в красное платье. Гедимин вспомнил её лицо, ещё недавно покрытое мелкими каплями влаги; сейчас кожа, виднеющаяся из-под белой полумаски, была сухой и гладкой, а улыбка — безмятежной. Едва охранник открыл дверь и убрал красную табличку, на порог ступил человек в странной многослойной одежде, а за ним — ещё двое, самец и самка. Гедимин отошёл от стойки записи, намереваясь выйти, но его поймали за локоть.
— Вы нас здорово выручили, мистер Джед, — прошептала в наушник Джой, переодевшаяся в белое многоярусное платье. — И так быстро! Может, чаю?
Гедимин качнул головой.
— Я поеду. Работы много.
Джой усмехнулась, пристально глядя ему в глаза.
— Чай — всего лишь чай, мистер Джед. Могу послать во «Фьори» за пирожными. Или вы любите бургеры?
— Я не ем вашу еду, — буркнул сармат. — А тебе надо работать.
Самка оглянулась на посетителей — перед ними уже подняли завесу, и они вошли в раздевалку.
— Наплыва не будет. Авария почти всех распугала. До вечера у нас тут тишина и покой. Что едят сарматы?
Из соседнего коридора выглянула ещё одна самка, подмигнула Гедимину и скрылась. Сармат недовольно сощурился.
— Мне тут не нравится. Это место для людей. И потолок низкий.
Джой усмехнулась.
— Да, это верно. Охранники часто жалуются. Может, открыть вам купальню? Душ после работы ещё никому не повредил.
Гедимин вспомнил местную купальню и порадовался, что его кожа неспособна краснеть.
— Нет, — он с тоской посмотрел на закрытую дверь. Стряхнуть самку с локтя было проще простого — она толком и не держалась, но удирать оттуда, где нет никакой опасности, было как-то… странно.
— Ну что же, — Джой выпустила его руку и снова усмехнулась — что-то в этой ситуации её развлекало. — Идите, мистер Джед. Мистер Маккензи клялся, что мы можем на вас рассчитывать, а это здание очень плохо восстановили. Думаю, мы скоро встретимся.
…Кенен, выйдя к главному шлюзу, при виде Гедимина всплеснул руками.
— Уже не надеялся увидеть тебя живым! — его взгляд был угрюмо-подозрительным. — Как провёл время?
— Полчаса болтал с шерифом, — буркнул Гедимин, отодвигая Кенена с дороги. — Доказывал, что самки не крали воду. Иди ты на Плутон со своим «Сю»!
Часть 18
26.04−21.10.28. Луна, кратер Пири, город Кларк
26 апреля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
«Какие толстые эти новые твэлы,» — думал Гедимин, стоя перед экспериментальной установкой. «Теперь хоть не боишься сломать.»
Это была единственная радующая новость за весь день, проведённый за опытами с новым твэлом. Гедимин закрылся в лаборатории час назад; всё было готово, оставалось убрать временно ненужный кожух, поднять управляющий стержень и наблюдать, как растёт интенсивность омикрон-излучения. Излучение было и даже слегка возросло за время эксперимента — ровно настолько, насколько прибавилось атомов ирренция в урановом слое. Реакция не запустилась, и сармат, как ни смотрел на дозиметр, не видел никаких признаков «разгорания». Твэл оставался «холодным».
«Не идёт,» — Гедимин, опустив руку с дозиметром, взялся за пульт управления. Излучатель, обычно применяемый сарматом для «розжига» слишком «холодных» твэлов, исправно выдал пульсирующий поток и отключился. В толще урана прибавилось несколько атомов ирренция, в остальном всё осталось без изменений.
«Всё равно не идёт,» — сармат с тяжёлым вздохом опустил управляющий стержень и обошёл вокруг установки, досадливо на неё щурясь. Сомнений не было — он всё-таки ошибся с составом топлива и добавил слишком много кеззия, «отравив» ирренций до полного «остывания». «Здесь — один к ста. Сколько теперь взять? Один к тысяче?» — сармат растерянно покачал головой. «Когда Константин подбирал пропорции, было проще. Хоть он и врал через раз…»
Он прижал ладонь к занывшим рёбрам и с досадой поморщился. «Нас было четверо в проекте „Феникс“. А я сейчас пытаюсь повторить его в одиночку. Чего и ждать, кроме пустой траты металла…»
05 мая 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, крейсер «Феникс»
Этой ночью Гедимин почти не спал — до часу ворочался, думая о правильном соотношении ирренция и кеззия в ядерном топливе, а в два уже был в цеху — оборачивал готовые обсидиановые линзы мягкой ветошью и раскладывал их по контейнерам. Груз получался очень неудобный — длинный, широкий, хрупкий, и Гедимин думал, что линзы он понесёт сам, а вот контейнер с ирренцием придётся отдать Кенену, даже если он будет сопротивляться.
В три Кенен напомнил о себе вкрадчивым писком в наушниках. Гедимин, закрепив грузы на спине и груди, вышел к шлюзу в хвостовой части бывшего
