Шрифт:
Закладка:
– Ты рассказал про животных?
– Разумеется, нет. Мы с вами группа молодых талантливых студентов, мечтающих снять документальный фильм о Санкт-Петербурге.
– Серьезно?
– Сама платформа денег не содержит. Деньги приходят извне. Клиенты нашего сайта оплачивают «наш клип» и прекрасно понимают, куда уходят сбережения. Вот только…
– Что? – Костя сосредоточенно уставился на Даниила.
– Почему ты думаешь, что люди не раскроют наш секрет? – Даня пригладил взъерошенные ветром волосы и пожал плечами. – Да, мы им помогаем. Но вдруг кого-то не устроит результат? Вдруг нас захотят подставить?
– Ты включил регистрацию на портале?
– Включил.
– То есть посетители вводят личные данные.
– Вводят, иначе на сайт не зайти.
– Значит, их секреты тоже в наших руках. – Ромал затянулся, посмотрел на горизонт и дерзко ухмыльнулся. – Захотят потопить нас, потонут вместе с нами: наказывают не только тех, кто исполняет приговор, но и тех, кто его выносит. Они наняли нас, значит, им тоже придется платить по счетам. Внеси эту информацию на сайт. Пусть знают, на что подписываются и что могут потерять.
– Нам повезло, что ты – хакер от Бога, – усмехнулся Артур и покосился на Даниила.
– Взламывать системы гораздо проще, чем общаться с людьми.
– На выходных опять домой?
– Опять.
– Зачастил ты в Кингисепп, Дань. Мама никак не успокоится?
– Никак, – признался Волков, сложил руки на груди и прищурился, как от яркого солнца, – на днях она пообщалась с Борисом Андреевичем и притихла.
– Уверен, он пообещал приглядывать за тобой.
– Мужик пишет, что проститутка его на двести штук развела, – неожиданно присвистнул Арт и покосился на друзей.
– Каким же образом?
– Да бог знает. Может, шантажировала после пикантного ужина?
– С женщинами мы не разбираемся.
– Ясен пень. Но двести штук, ребята. Двести!
– Мужской мозг отключается, когда в игру вступает женщина.
– Слушайте, вот еще интересное: мать пишет, что ее сынок свихнулся, – Селиверстов приподнялся на локтях и шмыгнул носом, – домой стал приходить поздно, кидается на нее и в комнате запирается. Мебель выносит. Принимает что-то.
– Мы не занимаемся реабилитацией наркоманов.
– Он же угрожает ей, Кость. Давайте хотя бы пообщаемся.
– Гнилое это дело и неприятное, только нервы себе подпортим.
– Да брось, попробовать можно.
– Если он мать не слушает, с чего вдруг к нам проникнется?
– Ему шестнадцать, он малой и туго соображает. Нам, может, и не придется руки марать. Просто поговорим, припугнем, наркоту выкинем.
– Сколько, – Костя покосился на друга и выгнул дугой бровь, – что там за деньги, что ты так в бой рвешься?
Артур отвернулся, цокнул языком, а потом признался:
– Десятка.
– Ты меркантильная сволочь, – усмехнулся Ромал и спрыгнул со стола.
– От меркантильной сволочи слышу. Ничего ведь сложного!
– Если бы.
– Так мы в деле?
Костя забросил на плечо новый рюкзак, затушил окурок и ответил:
– В деле. Разузнайте побольше об этом парне, и вечером выдвинемся.
– Ты куда?
– Пары начинаются.
– Господи, пропусти хотя бы одно занятие, – взвыл блондин. – Выдохни, вортако.
– Выдохну. Когда время придет.
– Тогда уж давай мы тебя проводим. У нас сейчас лекция по философии, а философия уже в печенках, повеситься от скуки хочется. Ты ведь с нами, Дань?
Артур поднялся со скамьи, спрятал телефон в карман черного пальто и уставился на Волкова. Тот лишь протяжно вздохнул. Искушение – вещь опасная.
– Спишем у кого-нибудь лекцию, – успокоил себя Даня.
– Спишем, не проблема. А вот проблема у меня с Алиной.
Костя перевел на друга озадаченный взгляд и переспросил:
– С Алиной?
– Ага.
Парни двинулись к юридическому факультету. В теплой куртке Ромалу было так жарко, что он шел расстегнутый. К своей короткой стрижке он все еще не привык: смотрел на отражение и видел незнакомца, пусть волосы и отросли немного. С матерью он не говорил уже месяц, а может, и больше. На заработанные деньги купил себе дешевый телефон. Сменил замок их комнаты в общежитии, объяснив это тем, что у отца остался старый комплект ключей. В жизни ко всему нужно быть готовым – теперь уж Костя в этом не сомневался. Стоит представлять наихудший вариант, чтобы судьбоносные повороты не выбивали из колеи и не разрушали привычный мир.
– Она ведет себя странно, – продолжал тем временем Артур.
– С чего вдруг?
– Я на сто процентов уверен, что она втюрилась.
– Втюрилась? – прищурился Ромал и усмехнулся: – Что за старческий жаргон?
– Не хочу вслух произносить, что моя сестра влюбилась, – поморщился Арт.
– А что в этом плохого?
– А что в этом хорошего? Какой-то малец обхаживает ее, а я должен сидеть смирно?
– Почему ты считаешь, что Алина влюбилась? – серьезно поинтересовался Даниил и застегнул верхние пуговицы на куртке. – У тебя есть доказательства?
– У меня уйма доказательств. Она рисует странные картины, игнорирует меня. А еще она слушает «Океан Эльзы».
Костя совершенно искренне рассмеялся и покосился на друга. В последнее время он позволял себе расслабиться в компании ребят, получал удовольствие от жизни и не таил в себе эмоций. Так легче дышалось. Артуру и Даниилу он научился доверять. У него давно уже не было приступов: не случались провалы в памяти. Может, он выздоровел? Ведь дома все было наперекосяк, а тут у него появились друзья, появились хорошие преподаватели. Наверняка приступы исчезли, потому что и страх исчез. Костя выбрался на свободу.
– Ну слушает она «Океан Эльзы», – согласился Ромал, – и что теперь?
– Вортако, да ты ничего не понимаешь в девушках! Ты, вообще, слышал когда-нибудь песни этой группы? Там что ни фраза – свадебная клятва. Зуб даю, это серьезно.
– В семнадцать лет серьезно ничего не бывает.
– Алина бы с тобой поспорила.
– В семнадцать поспорит. В девятнадцать передумает.
– А мне, что ли, седеть эти два года? Я так стариком заделаюсь.
– Меньше за сестрой следи и больше занимайся своей жизнью.
– Алина – взрослая, умная девушка, – напомнил Волков. – Она сама решит, нужно ей встречаться с молодым человеком или нет. Боюсь, ты ничего не изменишь.
– Это уж точно, – взгрустнул Артур, – она не писала мне уже больше двух недель, не звонила. Я ведь волнуюсь, а она молчит. Вот чем она занимается, скажите мне?
– Возможно, готовится к выставке, – предположил Костя и запрокинул голову. Небо казалось светло-серым, застывшим. Черные птицы стаями кружили над крышами. В городской суматохе лишь их крики отдавались эхом по питерским лабиринтам. – На днях я общался с Алиной. Я говорил?
– Ничего ты не говорил.
– Мне нужна была ее помощь.
– В чем же?
– Я должен был решить задачу: обвиняемый присвоил себе оригинал Пабло Пикассо. Что ты на меня так пялишься? Мне
