Шрифт:
Закладка:
«Селеста, ты ужасна!» – твердил внутренний голос благовоспитанной цваргини, а я кусала губы и заново пересчитывала бесчисленные ворсинки.
Льерт Кассэль
Это было извращеннее любой пытки пиратов, в разы мучительнее радиоактивного излучения звезды на астероиде и желаннее, чем все муассаниты Цварга. Вселенная! Обнаженная Селеста мылась в нескольких метрах от меня, и я не мог думать ни о чем, кроме отражения роскошного силуэта в толстом каминном стекле. Я начал складывать поленья домиком, чтобы зажечь огонь, но Селеста потянулась, ее восхитительная грудь колыхнулась, и я забыл, что делал!
Изящные шея и руки, длинные ноги… Стопы, которые она поочередно ставила на чугунный бортик, чтобы намылить бедра, и сексуально-мило поджимала пальчики. Я сглатывал слюну и ловил себя на том, что больше всего на свете хочу скользить губами там, где захухря только что провела кусочком мыла. Раздвинуть эти стройные ноги и коснуться всех потаенных мест… Да, я был жалок. Прекрасно отдавал себе отчет, что отчаянно завидую неодушевленному куску мыла, но ничего не мог с собой поделать. Я смотрел на отражение в стекле, составленное из света и теней, как лучшее в жизни черно-белое кино.
Там, около «Гаванны», когда я насчитал лишь четверых рептилоидов, меня парализовал ужас. Селесту я нашел по эманациям, заставив себя, превозмогая усталость и головную боль, идти по ее следу. Ей было плохо… Немного удивился, когда, вместо того чтобы свернуть в сторону ее дома, след привел меня к деревянному срубу, но, поднимаясь по ступенькам, я точно знал, что она внутри. А дальше рога отключились сами собой так же внезапно, как роняет штангу надорвавший мышцу профессиональный спортсмен. Но мне было все равно: она меня обнимала, в воздухе чувствовал ее искреннюю радость, но не через бета-колебания, а сердцем.
Тем сложнее было перестать бросать косые взгляды на отражение обнаженной Селесты, разжечь камин, двигаться так, чтобы она не поняла, как возбуждает меня одна лишь мысль, что она рядом.
«Ты конченый извращенец, Льерт! Девушка перепугалась до смерти, потратила силы, замерзла и – слава Вселенной – не получила кислотных ожогов, а все, о чем ты можешь думать, – как бы заняться с ней сексом. Мне стыдно за тебя».
«Я не хочу… честно… оно само…»
«Да как же!..»
«Технологическая сингулярность! Кажется, я схожу с ума и мысленно разговариваю сам с собой!»
Зло тряхнул головой и выкрутил вентили в положение ледяной воды. Шумно втянул воздух через сомкнутые зубы. В паху все пылало, даже если бы я сейчас вышел на улицу под град с дождем, меня все равно не остудило бы. Стылые струи воды жестко стегали по плечам, спине, ягодицам, обжигали морозными поцелуями, но, вопреки логике, не помогли. Наоборот, сделали лишь хуже. Намного хуже.
Я промыл рану на боку, мельком отметив, что лазер прошел по касательной. Крови много, но тонкая пленка кожи уже прихватила края, в принципе, даже заклеивать не надо – за пару дней само зарастет, и следа не останется. Организм обо всем позаботится сам. Правда, рогами после сегодняшнего перенапряжения полноценно пользоваться смогу не скоро, ну и шварх с ними. Что делать с проблемой чуть ниже – одной Вселенной известно. Прикусил губу, хмуро думая, что придется как-то добраться до шкур и замотаться. Хорошо, Селеста не видит моего позора.
«Может, она уже уснула? Вселенная, пожалуйста, пускай она уснула!»
Стоило перешагнуть чугунный бортик ванны, как из мягкого кокона донеслось:
– Льерт, я замерзла… Ты придешь ко мне?
Стиснул зубы. Спокойствие, только спокойствие… Проклятый космос! Как же тянет в паху!
Боль в боку и гул в ушах от злоупотребления врожденными способностями меркли на фоне ошпарившего кипятком осознания, что надо будет лечь рядом с Селестой, обнять ее, притянуть к себе, чтобы она не мерзла, и ее ягодицы упрутся мне…
– Да, конечно. Сейчас, – ответил, костеря себя за непристойные мысли в адрес златовласого ангела, которому сегодня немало досталось.
Вселенная знает, что делал с ней ее бывший супруг, если она от поцелуя шарахнулась, а тут… Надеюсь, не напугаю. По этой же причине не стал объяснять, что сделал с рептилоидами и каким образом ее нашел. У Селесты и так стресс, и рассказ о том, кто такие цварги, не к месту.
Я медленно подошел, не спуская взгляда со шкуры, в которую девушка завернулась почти с головой, торчали лишь пальчики ног. Прикоснуться бы, поцеловать каждый, провести языком между ними, втянуть мизинчик губами, чтобы услышать ее стон…
Я снова тряхнул головой, отгоняя неуместные фантазии. Лег рядом позади, аккуратно положил руку на ее живот поверх шерстяного покрова и почувствовал, как кокон раскрывается. Не успел я что-либо сказать, как Селеста перекатилась, и мы посмотрели друг другу в глаза.
Абсолютно голые.
Без преград.
Глаза цвета крепкого кофе влажно блестели, чернота зрачков заполнила радужку. Девушка, похоже, не испытывала смущения.
– Селеста, что ты делаешь? – сипло пробормотал, не веря, что она повернулась.
«Она же не девственница, была замужем, должна все понимать…»
Неожиданно теплые пальцы царапнули мой живот и мягко легли ниже, заставив резко выдохнуть, пробежались вдоль раны на боку.
– Селеста? – повторил напряженно.
Видимо, она заметила мою реакцию, и придумывать оправдания по-детски глупо.
– Проверяю твою рану, – донесся тихий шепот, и я прикрыл веки.
«Шварх… Поздравляю, Льерт, теперь она будет тебя избегать…»
На этой мысли я сбился, потому что женская ладонь погладила мое возбуждение, а последовавшие слова снесли крышу:
– Льерт, я хочу тебя. Безумно.
«Это точно не слуховая галлюцинация?»
– Ты… уверена? – сглотнув, я переспросил, а внутренний голос ликовал и костерил меня-настоящего за преступную медлительность, но второе «я» все не верило, что не ослышалось.
– Уверена. – Селеста улыбнулась, но, когда я поставил руки по бокам от ее плеч, вдруг смущенно прикрыла ресницы. – И… можно медленно? У меня много лет никого не было.
Глава 23. Утро в лесном домике
Селеста Гю-Эль
Я забыла, насколько прекрасным может быть секс. Все смешалось – звуки, прикосновения, запахи, прошлое и настоящее. Мысль о том, что Льерт за меня заступился, заставила забыть о его внешности, рогах, так сильно напоминающих мне мужчин Цварга. Он был другим. И дело было не в длинных разноцветных волосах, не в серых глазах, превратившихся в жидкую ртуть, когда я повернулась, не в легкой щетине, пробивавшейся на скулах, о которую неожиданно захотелось потереться. Льерт каким-то образом проник мне под кожу, в душу; одно его имя заставляло сердце пускаться в галоп.
Глядя в серые глаза с тонкими прожилками, с каждой секундой все четче осознавала, что никогда не чувствовала ничего подобного. Вид окровавленной рубашки, и мысль, что Льерт мог погибнуть в стычке с рептилоидами, но все равно рискнул собой, выплеснули в кровь зашкаливающую дозу адреналина. Каждое сокращение проклятой
