Юный Генрих похлопал меня по щеке и стал упираться, требуя, чтобы я поставила его на пол.

– Ты станешь великим королем, – прошептала я ему на ухо, еще раз крепко прижав к себе и стыдясь слез, выступивших у меня на глазах.

Юный Генрих заверещал мне в плечо и ухватился за складки моего платья.

Мне вдруг пришло в голову, что, если бы не мой маленький сын, я давно бы погрузилась в бездну отчаяния.

* * *

Я ожидала, что в воспитании сына мне будет отведена главная роль. Разве я не его мать, в конце концов? Разве я не олицетворяю добродетельное и благородное материнство – подобно самой Пресвятой Деве Марии? Но нет, не тут-то было. В конце года я вдруг получила документ, который тут же передала господину Вудхаусу, своему новому канцлеру; это был добрейший человек, в последние годы бóльшую часть времени сидевший у огня с чашей эля в руке. К счастью, требований у меня к нему было совсем немного.

– Что это? – поинтересовалась я.

Это было официальное послание, написанное каллиграфическим почерком, который мне было не под силу расшифровать.

– Уведомление о назначении законного попечителя для юного короля, миледи.

– Попечителя?

– Да, миледи, у юного короля появился новый опекун. Это Ричард Бошан, граф Уорик. Хороший человек.

Ну конечно хороший. Я знала Уорика. Однако дело было не в его добродетелях. По большому счету, мне было все равно, хороший он человек или нет.

– Кто принял это решение? – требовательным тоном спросила я.

– Совет, миледи. Впрочем, этого и следовало ожидать, – осторожно заметил господин Вудхаус, обеспокоенный моим раздражением.

Пока он дочитывал мне решение Совета, я молча размышляла. Может быть, кто-то и ожидал этого, но только не я. Со мной не посоветовались, хотя и дали понять, что таково было желание Генриха. А также его братьев и дяди. Зато я этого не хотела. Я не могла понять, зачем моему сыну опекун, ведь у него есть родная мать, способная защитить его интересы наилучшим образом.

Да как они вообще посмели без моего ведома назначать опекуна, облеченного властью отменять решения, которые я могла бы принять в отношении своего ребенка?

– Но это же прекрасный выбор, миледи! – Господин Вудхаус по-прежнему смотрел на меня с некоторым беспокойством. – Во всей Англии не сыскать более подходящего человека, способного защищать вашего сына и давать ему мудрые советы, пока он растет. Чтобы контролировать всестороннее образование и воспитание Его Высочества в соответствии с его королевским саном. Вам самой с этим не справиться, миледи.

Я хмуро посмотрела сначала на канцлера, потом на документ.

– Это действительно наилучшая кандидатура из всех возможных, миледи.

Все как следует обдумав, я наконец увидела в этом определенный смысл – что и должно было произойти, ведь я и сама понимала, в чем нуждается мой сын. По мере того как ребенок будет подрастать, ему понадобится присутствие мужчины, который бы наставлял его и учил тонкостям военного искусства и государственного управления. Епископ Генрих был исполнен благих намерений, однако он увяз в своих клерикальных заботах и к тому же был слишком своекорыстен. Глостер, с моей точки зрения, был слишком высокомерен. А лорд Джон вел дела во Франции.

– Вы можете назвать в нем какой-то серьезный недостаток, миледи? – спросил господин Вудхаус.

– Нет, – вздохнула я. – Не могу. Просто я…

– Я все понимаю. Вы просто не хотите отпускать от себя своего мальчика.

Да, я этого не хотела. Потому что кроме Юного Генриха в моей жизни почти ничего не осталось.

Я задумалась над тем, что мне известно о Ричарде Бошане, графе Уорике, который был рядом с Генрихом еще с тех пор, как мы впервые встретились в шатре в Мелёне. Весьма эрудированный человек на пороге сорокалетия, с прекрасной репутацией, он обладал личным обаянием, а также знаниями и опытом, каких я только могла пожелать для наставника своего сына. В конце концов я вынуждена была признать: Уорик идеальный кандидат на место человека, который будет учить подрастающего мальчика всему тому, что должен знать юный принц. А он должен научиться отличать добро от зла, должен уметь сражаться, как настоящий рыцарь, вести за собой людей, должен постичь военные тонкости, которые обязан знать мужчина его ранга и которым я научить его не могла.

А кроме всего прочего, Уорик нравился мне как человек.

Вот почему я позволила ему взять на себя эти полномочия – тем более что помешать этому я никак не могла, – но мне все еще предстояло побороть кипевшее в моей душе негодование. Мне тяжело было вынести отдаление сына, даже несмотря на то, что Уорик пользовался своей властью деликатно, ненавязчиво и часто, когда государственные дела требовали его присутствия в Вестминстере, оставлял Его Высочество на мое попечение. Юный Генрих был пока что слишком мал, чтобы управляться с мечом, даже деревянным, и его ежедневные занятия по-прежнему проводила я или его няньки – все это под присмотром Джоан Эстли, всячески баловавшей и портившей наследника.

Со временем мое возмущение улеглось и я поняла, что решение Совета могло быть и гораздо хуже. В общем, я была довольна сложившейся ситуацией, но долго это продолжаться не могло – это подсказывало мне сердце. О чем и предупредил меня Уорик во время одного из своих визитов, когда мы с ним стояли в детской комнате.

– Он хорошо выглядит, – заметил граф, гладя Юного Генриха по голове.

Мой сын спал: чуть припухшие веки маленьких глаз были сомкнуты, губки слегка приоткрыты. Это в очередной раз напомнило мне о том, как Юный Генрих похож на своего отца.

– Да, это так. Скоро он станет бегать по дворцу.

Но при этом никогда – никогда! – не будет, подобно мне, носиться босиком по дворцу Сен-Поль.

– Придется купить ему пони, – рассмеялся Уорик. Затем он вдруг посерьезнел, словно догадываясь, что мне не понравится то, что он сейчас скажет. – Время пришло, миледи.

Я с недоумением взглянула на него и внезапно все поняла.

– Теперь, когда юному королю исполнился год, его следует отдать на попечение гувернантки.

Сперва я не поняла до конца, что он имеет в виду.

– Значит, мне понадобится больше слуг? – спросила я. – Если это так, мой управляющий назначит…

– Гувернантку назначит Совет, – мягко перебил меня Уорик.

Я ощутила холодок недобрых предчувствий. Уорик, опекун моего сына, находился на расстоянии и охотно позволял мне влиять на сына, а вот гувернантка, назначенная Советом, будет здесь постоянно, вместе со своими вполне реальными полномочиями, ограничивая мои.

– У моего сына целая толпа нянек для удовлетворения всех его нужд, – холодно заметила я. – Джоан Эстли