Деревня Рио-Талео находится в мексиканских горах. На 500 человек жителей приходится 1 медицинский работник. Из медикаментов – казенная аптечка с аспирином. Иногда при осложненных родах медик мог выполнить кесарево сечение.

Инес Рамирес исполнилось 40 лет, когда она узнала, что беременна в восьмой раз. У женщины было уже шестеро детей, а последнего ребенка она потеряла в родах всего три года назад. Все прежние роды у нее принимал муж. В этот раз мужа дома не оказалось. Когда схватки стали нестерпимыми, а потуги все не начинались, Инес отправила своего восьмилетнего сына не к медику, а в лавку за ножом, подлиннее и поострее.

Опасаясь за жизнь ребенка, женщина решилась на отчаянный шаг – она решила самостоятельно провести кесарево сечение. Выпив для анестезии стакан спирта, Инес села на корточки, слегка наклонившись вперед, и полоснула живот ножом. Родовая поза, характерная для индейских женщин, спасла Инес жизнь: стенка матки оказалась под самой кожей, и в область разреза не попали петли кишечника.

Для извлечения ребенка достаточно сечения в 11–13 сантиметров, Инес сделала 17-сантиметровый разрез – для верности. Кровь заливала пол, роженица вопила от боли, однако резала слой за слоем. Выпали «кишки и еще какие-то органы», как потом вспоминала героиня, отодвинув внутренности в сторону, она извлекла ребенка за ножку. Перерезав пуповину и завернув новорожденного сына в тряпки, Инес потеряла сознание. Очнувшись спустя несколько часов, она почувствовала, как ее бьет озноб. Повязав вокруг тела свитер, Рамирес наконец отправила старших детей за помощью. Медработник примчался на вызов, захватив с собой обычную иголку и нитку. Зашил рану, как умел. С помощью детей дотащил Инес до остановки, а потом они еще два часа тряслись по разбитой дороге до поликлиники.

Дежурный врач вызвал скорую, и Инес из поликлиники переправили в больницу Сан-Пабло. При виде кровоточащей раны длиной в 17 сантиметров хирурги потеряли дар речи. При этом матка уменьшилась до обычных размеров, а кровотечение прекратилось. Это было что-то немыслимое! Врачи промыли брюшную полость, перевязали маточные трубы и, оставив в полости дренажи, зашили рану заново. Была начата антибиотикотерапия. Но приключения на этом не закончились: скоро о себе дали знать спайки. Инес предстояла операция по их удалению.

При этом новорожденный, которому дали имя Орландо, исправно брал грудь и набирал вес. Инес рвалась домой, где ее ухода требовали оставшиеся без присмотра дети. Наверное, из-за этого ее выздоровление протекало в ускоренном темпе. Врачам оставалось только удивляться. Ее случай был описан лечащими врачами Гусманом и Гальваном, но медицинские издания долгое время не брали в печать, поскольку принимали историю за фальсификацию.

Спустя три года на международной конференции в Чикаго историю узнал именитый врач Рафаэль Валле. Убедившись в ее подлинности, он поспособствовал публикации статьи в International Journal of Gynecology and Obstetrics. Скоро интерес проявили журналисты. Инес Рамирес стала героиней множества интервью и даже документального фильма. Когда история приобрела огласку, чуткие чиновники взялись организовать строительство асфальтированной дороги от деревни до медицинского пункта. Даже обещали возвести госпиталь и назвать его в честь Орландо Рамиреса. На обещаниях все и закончилось. Правда, в деревне соорудили «Дом здоровья», но доктор бывает там наездами, не чаще трех раз в год.

Глава 3

Агриппина Абрикосова

В XVIII веке у пензенской помещицы Анны Петровны Левашовой был крепостной крестьянин Степан Николаевич, по прозвищу Абрикосов, который делал для своей хозяйки дивную пастилу, мармелад и фрукты в глазури. В благодарность Левашова (стоит отметить прогрессивность ее взглядов) отпускала крепостного на заработки в город. Вскоре Степан Николаевич смог выкупить себя и свою семью и в 1804 году, получив вольную, отправился с семьей в Москву. В столице он открыл небольшую кондитерскую лавку, лидирующим продуктом которой были абрикосовые конфеты, яблочная и рябиновая пастила. Сладости Абрикосова прославились на всю Москву и стали обязательным угощением на званых обедах и приемах. После того как дела пошли в гору, Степан Николаевич записался в купцы Семеновской слободы и смог открыть собственный торговый дом – бакалейную лавку.

Однажды шоколад с лавки Абрикосовых попал на стол игумену Новоспасского монастыря, который был известным сластеной. Как гласит семейная легенда, игумен не только благословил кондитерскую иконой (она хранилась в доме Абрикосовых вплоть до 1917 года), но долгое время благоволил Абрикосовым, что придало их производству особый статус. В 1814 году (а по другим данным – в 1811-м) потомки Степана Николаевича официально получили фамилию Абрикосовых.

Сын Степана Николаевича – Иван Степанович – продолжил дело отца. При нем семейный бизнес вышел на новый уровень: сладкая продукция стала экспортироваться по всему миру. Внуку – Алексею Ивановичу – в наследство перешла огромная, преуспевающая компания. Фамилия Абрикосов стала авторитетной среди купцов первой гильдии. Они даже получили звание почетных граждан Москвы.

Предприятие превратилось в «Товарищество А. И. Абрикосова и Сыновей». За участие во Всероссийской художественно-промышленной выставке «Товарищество…» получает звание «Поставщик Двора Его Императорского Величества». Российский герб на продукции Абрикосовых как будто нарочно дразнил конкурентов, разжигая в них неистовую зависть. С конца XIX века вплоть до революции Абрикосовы состоят в тройке самых успешных кондитеров вместе с производителем «Эйнем» (будущий «Красный Октябрь») и «Сиу» («Большевик»).

Алексей Иванович Абрикосов славился не только своей деловой хваткой, но также щедростью и религиозностью. Он много тратил на благотворительность, регулярно посещал вместе с семьей церковь Успения Богородицы на Покровке. Церковь, которая так приглянулась Наполеону в 1812 году, что он планировал перевезти ее в Париж, Абрикосовы считали своим домовым храмом. А вот супругу Агриппину Александровну Абрикосову, в девичестве Мусатову, Алексей Иванович повел под венец из корыстных целей. Агриппина была дочерью табачного магната. Абрикосов вложил приданое богатой невесты в семейное дело, а спустя некоторое время воспылал к ней самым нежным чувством. В союзе родилось 22 ребенка, что даже по меркам того времени много (из них выжило 17). Своего младшего Абрикосова родила в 46 лет. На золотой юбилей бракосочетания в доме собралось 150 гостей. Темой материнства, родов и беременности была пропитана вся жизнь Агриппины Александровны.

Очень кстати одна из дочерей, Софья Александровна Абрикосова, вышла замуж за известного в Москве акушера-гинеколога, профессора Александра Николаевича Рахманова[109]. Этот факт сыграл положительную роль в том, что фамилия Абрикосовых оставила свой след в акушерстве.

В 1889 году на Миусской улице в Москве стараниями Агриппины Александровны и ее зятя появился небольшой, всего на шесть мест, родильный приют с гинекологическим отделением. Это учреждение, один из