море. Орали и торговались купцы, кряхтели под грузами амбалы, бегали мальчишки посыльные, зазывали приказчики, шныряли бродяги и воришки, глазели зеваки и возчики. А во все стороны от торга, как кривая паутина разбегались тропинки, дороги и дорожки.

Собственно, само городище пристроилось к торгу и состояло из трёх отдельных обширных посадов, или как их здесь называли – слобод. Каждая из них имела свой собственный совет старейшин, свои укрепления за рвом, валом и стеной с детинцами, то бишь цитаделями в центре. В средней самой большой слободе на холме за крепостными стенами возвышался терем. Из всех до сих пор виденных городов Сар и впрямь был наибольшим. Но вместе с тем и прежде всего он оставался грандиозным торжищем.

Наша небольшая дружина нырнула в эту бурлящую стихию и растворилась в ней, вынырнув вблизи дороги, ведущей к главной слободе. Там мы и нашли пристанище в местной казарме.

Как выяснилось, местный ярл Оногаст хорошо знал Олега, либо по родству, либо по боевым походам. Так или иначе, приняли нас радушно. Тёплая казарма, горячая похлёбка, тюфяк на топчане, что ещё надо честному варягу для счастья, когда нос уже прихватывает морозец, и с неба вот-вот полетят белые мухи.

Сказать по правде, обычно слегка заторможенный Олег меня сильно удивил, развив необычно бурную деятельность. Уже через день они с Оногастом ударили всполох, собирая большой сход.

Почти сутки, не смотря на скверную погоду, со всех окрестностей собирались конные, пешие и повозные варяги. На третий день с утра на площади перед теремом волновался большой варяжский сход. На мой взгляд, тут столпилось не меньше пяти тысяч человек, и не только воинов, но и купцов и ремесленников.

– Братья варяги, – разнёсся над площадью голос Олега, – я ярл Хелегов, или по-славянски Олег.

– Знаем, знаем! Говори! – раздалось со всех сторон.

– Ноне на Варяжскую Русь легло тяжкое бремя. Все ведают, что два лета назад нурманы подло погубили князя Хергейра Хрорека и захватили Альдейгью. Ано не все ведают, что по осени в жестоких сечах с нурманами пали грады Алаборг и Корела. Ноне вся Ладога захвачена, пали лучшие воины, седьмицу назад зверски казнён красным орлом ярл Скули. – В толпе раздался глухой гул. – По всей земле раздаются стоны и плач. На днях в Альдейгье, не стерпев насилия самозванца Хальвдана, убила себя мечом княгиня Исгерд, а проклятый Хальвдан объявил себя конунгом всех наших земель и заявил, что истребит на Руси всех варягов. – По площади опять прокатился гул. – Но жива дочь Хергейра Хрорека и она взывает варягов к долгу чести и справедливости. Нурманы расползаются по Руси, как зараза. И только мы воины Перуна можем их остановить. Давеча волхвы благословили варягов на честный бой и предсказали большую войну в грядущем году до Купалова дня. Не посрамим же оружия и славы пращуров. Дадим роту княжне Ингегерд наследнице Хергейра Хрорека.

Сначала над площадью пронёсся одобрительный шелест, потом раздались редкие нестройные крики, и, наконец, площадь взорвалась:

– Слава! Любо! Слава! – заорали со всех сторон, но я-то видел, что многие варяги помалкивали, а некоторые и вовсе тихонько попятились со схода.

По традиции варяжский сход проходил два дня. Обычно на первый говорили, спорили и обсуждали, потом хорошенько напивались пивом и брагой и опять спорили, а потом, оценив трезвые и пьяные высказывания, на другой день принимали решение.

Я задумчиво бродил по торжищу, в поисках выхода из, казалось бы, безнадёжной ситуации. Навскидку лишь половина варягов поддержали Олега, но надо добиться, чтобы поднялись все и даже более того. «Что делать?», – задал я сам себе вопрос. «Поговори с купцами с юга», – перед глазами появилась рыжая физиономия Фила. «Я что, спросил тебя?». «Нет, но сильно подумал, а это всё равно, что спросить. К югу от Руси происходит что-то бедовое, поговори с очевидцами, и у тебя появятся аргументы».

Днём после схода я созвал свою команду:

– Как вы слышали и видели, сход ещё не принял решения, – начал я, – но, к сожалению, есть ушедшие и много колеблющихся. Нужно срочно переломить ситуацию. И на этот счёт имеется одна мыслишка. Сейчас вы все разойдётесь по торгу. Постарайтесь до вечера найти и привести в ближайшую к казарме харчевню толковых и авторитетных купцов с юга: из Хазарии, Персии или Халифата. Это очень важно. Потом в процессе разговора скажу почему.

Вопрос решился буквально через пару часов. Мы с Ополем едва усидели по кружке пива, когда в сопровождении Ставра и Луня внутрь зашли два человека по виду арабы в толстых подбитых мехом халатах, меховых шапках и тёплых плащах, которые они сразу сняли. Зная обычаи и религиозные запреты азиатов, я ничего кроме горячего сбитня, сухофруктов и медовых сладостей не заказывал.

Восточные гости огляделись и по указке Ставра направились к нам. Поприветствовав нашу кампанию, они уселись напротив. Окинув взглядом стол, арабы незаметно усмехнулись, потом повернулись и кивнули Ставру и Луню, как самым старшим среди нас.

– Чем недостойные торговцы из священного Халифата заслужили особое внимание славных варягов? – начал тот, что был постарше.

Я сразу взял нити разговора в свои руки:

– Моё имя Бор. А это мои друзья из дружины ярла Олега.

– Слышал о сем славном ярле, – проговорил старший араб, – и о невзгодах его слышал. Я купец из Багдада, моё имя Харун-ибн-Йахья, а это мой друг из Дамаска Фарух Аль-Джани. Так чем же мы можем служить славным варягам.

– Уважаемый Харун-ибн-Йахья наш интерес не праздный. Кто лучше вас знает восточный торговый путь от Дамаска до Варяжского моря. Дошли до нас слухи, что неспокойно на том пути стало. Можно ли верить сим слухам?

– Слухи не летают сами по себе, – закрутил слова купец, – их несут люди. И скажу вам прямо, плохо стало на том пути. Этот наш караван будет последним. Мы так решили.

– А, не соблаговолит ли уважаемый Харун-ибн-Йахья, – я принял витиеватую манеру речи, – подробнее поведать о том, что на торговом пути творится.

Купец ослабил пояс халата и устроился поудобнее:

– Три лета назад с восхода из-за Итиля пришли дикие люди по имени пацинаки. Гордые и глупые хазары не обратили на них внимания, мало ли кочевников шастает по степи. Но те сразу принялись грабить, жечь и убивать. Добравшись до Оки-реки, пацинаки напали на племена мещер, мадьяр и хабаров и страшно их разорили. Бросив родные земли, мадьяры с боями ушли на полдень и в отчаянии осадили хазарскую крепость Сару-кала, что стоит на Дон-реке. Рассвирепевший каган послал аланов и савиров, те выбили мадьяров из Сару-кала и прогнали