Шрифт:
Закладка:
С другой стороны, где мы, и, где Русь, а тем более Киев? Я вздохнул и поморщился, представив непочатый край предстоящей работы.
Однажды вечером мы сидели в казарме у очага, потягивали медовуху и болтали о разном. К нам подсел Олег. Он по-дружески втиснулся между Ставром и Стерхом и протянул руки к огню. Отблески огня бегали по его лицу, делая похожим на маску:
– Поздорову, варяги.
– И ты будь здрав ярл Олег, – я прищурился, догадываясь, что он сейчас предложит.
– Давеча баяли с ярлом Рогволдом, – проговорил Олег, уставившись на огонь, – пора силы сбирать.
«Слава богам, очнулись», – подумал я с некоторой иронией. А Олег продолжил:
– На вашу ватагу у меня великая надёга. О том, что вы и мы сделали там, – он махнул рукой на запад, – ещё гусловеры сказы сложат. Но кровь Скули взывает к отмщению. – И Олег громко скрипнул зубами.
– Ярл Олег, – я едва сдержался, чтобы не сказать, что и город Карела и дружина с ополчением погибли именно из-за твердолобости и высокомерия Скули. Я старался подобрать убедительные слова, чтобы Олег также не влез в преждевременную авантюру и не погубил всё дело, – время мести ещё не пришло. В моей земле говорят: месть – питща холодная.
– То моя боль, – проговорил он и вздохнул, – но ноне я об ином. Намедни в детинец явились гости ганзейские и много чего поведали, что творится за морем на землях закатных. Там сызнова разгорелась война за нурманский престол, и верх взял Харальд Лохматый. Сей Харальд назвался конунгом всего севера и заставил всех нурманов решать: либо с ним, либо голову долой, либо с глаз вон. Немало бондов, хёрсиров и вольных викингов бежало к инглянам, франкам и саксам, а иные повернули носы драккаров и кнорров сюда на восход. Мало нам Хальвдана, так новые головорезы вот-вот пожалуют. Ходят слухи, что много беглых посадных бондов заявится, а они ведь пожелают здесь жить и землёй нашей владеть.
– Не печалься, ярл Олег, – я всё время пытался подвести его к нужному решению, – ведь есть выход и из той беды. Бросить клич. Собрать варягов, призвать русов верховых и низовых, словен новоградских, корел заладожских, бьярмов двинских и беломорских, мерян, весян, да кривичей плесковских. Вот тебе и дружина, и войско исполчённое. Но на то надобно терпение и волю явить. Нурманов разбойных побьём, а бондов не страшись, то землеробы, народ мирный, им и здесь доля найдётся.
– Сколь можно о том толковать? – раздражённо ответил Олег, и встал, – я давно уж готов силы сбирать!
– Тогда пора клич кинуть.
– Выходим через день, – отрубил ярл и, не оглядываясь, исчез в потёмках.
– Эгей, варяг Бор, – в сером от вечернего света проёме двери казармы обозначилась мальчишечья фигурка в длинной рубахе, длинноватой толстой свитке с подвёрнутыми рукавами и в великоватой войлочной шапке с оторочкой из облезлой белки. Я встал ему навстречу. – Ты что ли Бор?
– Выходит, что я.
– Тебя гость торговый Брезг на пристань кличет. Пойдёшь, аль нет? Что ему баять? А то он мне за весть белку посулил.
– Пошли глянем что там за гость такой объявился, – я поднялся и поплотнее закутался в тёплый плащ. Рядом встал и собрался идти со мной Ромео.
Несмотря на вечер, на пристани сновало немало людей. Люди спешили пристроить свои товары и отовариться чужими по открытой воде, дабы успеть до близкой осенней непогоды со штормами и первыми морозами. Потом после непроезжего межсезонья, как только реки встанут, и земля застынет, товары перекинут на сани и по зимникам развезут по всей Руси.
Парнишка уверенно повёл меня к одной из лодий. Оттуда раздался крик. Поёживаясь от холодного ветра, я обернулся и присмотрелся. Там амбалы грузили тюки и бочки. Среди них выделялась крепкая фигура купчины, в котором отмечалось что-то знакомое. Вблизи я сразу его узнал. Это он подбросил нас с Олегом и варягами до Корелы, после нашего лесного похода. Интересно, почему Брезг позвал именно меня?
– Поздорову, гость торговый, мне сказали, что слово имеешь ко мне.
Он быстро пробежал глазами по пристани, кивнул и приглашающе махнул рукой. Мы отошли в сторонку.
– Во здраво, варяг Бор, помнишь меня?
– Как не помнить, Брезг. Выручил ты нас давеча, да и сам в накладе не остался.
– То так, – купец поскрёб под шапкой лоб и быстро оглянулся, – А, ведь не послушался я вас и сходил из Корелы в Альдейгью и оттуда в Новоград. Возвернулся и от нурман уведал, что пала Корела. Но всё одно я туда сызнова сходил.
– Постой, Брезг, почто со мной говоришь, на то есть ярл.
– Не спеши, варяг, не спеши, – и он отвёл меня дальше от пристани. – Так вот. В Альдейгье дела вовсе худые. Ярл Хальвдан изменил слову и восхотел объявить себя конунгом, да принудил к сожительству королеву Исгерд, а та возьми, да бросься на меч. Теперь он объявил себя вдовым конунгом и заправляет один. Клянётся всю Русь захватить, русов, да варягов извести. Много лихих людишек собрал. Торговли уж нет, а мы едва ноги унесли. А в Корелу меня брательник зазвал, и не зазря. Как только нурманы покинули град разорённый, люди корельские вновь собрались. Однажды волю почуяли и боле терять её не желают. Корела уж отстраиваться стала. Но я не о том. Зрил я волхвов Доброгоста и Вийо. Они предсказали большую войну на другой год, и полем станет Верхняя Русь. Поведали они, что как встанут реки, уйдут они в Русу и лишь тебе велели поведать, что пятеро будут ждать смиренно до Купалова дня.
Тепло попрощавшись с Брезгом, я поспешил к своей команде. Всё, что рассказал купец, заставляло торопиться. Время поджимало, а мы ещё и ухом не вели. Я невольно сравнивал ситуацию с прошлой экспедицией в Антанию, и понимал, что сейчас она намного сложнее и непредсказуемее. Здесь у нас ни власти, ни авторитета, ни средств. Впрочем, авторитет, кажется, всё-таки появился.
Вся наша команда, сидя возле огня, помирала от скуки и плохой погоды. Ничего, сейчас я вас расшевелю:
– Всё, братцы, хватит дурака валять. Сами слышали послезавтра выходим по последней воде. Похоже, Олег собрался
