Шрифт:
Закладка:
– Угу. Она только об этом и говорит. – Элли спрыгивает со спинки скамейки, на которой сидела, и выбрасывает остатки мороженого в урну. Я хлопаю по месту на скамье рядом со мной, и Элли усаживается на нее боком, лицом ко мне, подтягивает ноги на сиденье так, что колени оказываются у ее груди. Кажется, я никогда не видела ее такой расслабленной. – Мэри в ярости.
– Почему?
– Она не хочет младенца в доме, – по-деловому отвечает Элли. – Повторяет, что они только плачут, а у Сары больше не останется времени ни на кого из нас.
– Вполне понятно, почему она так к этому относится. Ей и так уже приходится делить с кем-то своих родителей, а младенец – это совсем другое дело. Тебя это тоже беспокоит?
– Нет, – качает головой Элли. – На самом деле я не хочу, чтобы Сара обращала на меня внимание. Понимаете? Я знаю, что не останусь там навсегда, хотя мне хотелось бы, чтобы Мэри осталась в каком-то роде моей сестрой. По ощущениям это не дом. Я чувствую себя там гостьей. – Элли пожимает плечами. – И, наверное, я и есть гостья.
– Как ты думаешь, может, ты просто не хочешь там обживаться? Чтобы потом не было тяжело переезжать?
Элли подозрительно смотрит на меня.
– Вы опять говорите со мной как психотерапевт.
Я улыбаюсь.
– Так ведь и предполагается, что я буду именно так с тобой разговаривать, Элли Аткинсон. Тебе не удастся соскочить с крючка и не говорить о чувствах только потому, что ты покупаешь мне мороженое.
– Это вы купили мороженое, – напоминает мне Элли. – И теперь я понимаю почему. – На лице появляется притворно суровое выражение. – Да, вы, вероятно, правы. Я не знаю. Просто я чувствую, что дом, в который я перееду навсегда, будет другим. Я мгновенно почувствую, что это он. Что там все, как и должно быть. Как я чувствую, когда провожу время с вами.
У меня внутри все сжимается. Я боялась этого. Слабенький голосок в голове предупреждал меня, что я подпускаю Элли слишком близко к себе, я слишком сильно к ней привязываюсь. Я отмахивалась от него, потому что была уверена, что поступаю хорошо. У Элли такой прогресс, но меня преследует страх, что я опять что-то испорчу.
– Но, Элли, ты же знаешь…
– О да, – перебивает меня Элли, спасая от необходимости подбирать правильные слова, чтобы мягко ей отказать. – Я знаю, что вы не можете стать моей новой мамой. У вас и без меня проблем хватает.
Я уже собираюсь спросить, что она имеет в виду, но тут вижу, как у нее напрягается лицо. Я поворачиваюсь в том направлении, куда смотрит Элли, и вижу, как к скамейке, на которой мы сидим, направляется Наоми Харпер вместе с двумя девочками. Похоже, они еще не заметили нас.
– Это та девочка, которая обвинила тебя в том, что ты столкнула ее на проезжую часть? – тихо спрашиваю я.
Элли кивает.
– Хочешь уйти? Можем пойти вон туда. – Я показываю на пересекающую парк дорожку. Если мы пойдем тем путем, то не встретимся с девочками, они могут даже не заметить, как мы ушли.
– Нет, – уверенно качает головой Элли. – Я ее не боюсь.
Я не знаю, гордиться ею или бояться за нее. Я сама не боюсь такого маленького куска дерьма, как Наоми, и очень сомневаюсь, что она попытается что-то выкинуть, когда я нахожусь рядом. Но тем не менее мое сердце начинает учащенно биться, когда я наблюдаю за приближающимися девочками.
Заметив нас, Наоми вначале искренне удивляется. Она впивается взглядом в глаза Элли, ее лицо мрачнеет.
– Здравствуйте, мисс, привет, Элли. Сегодня прекрасный день для сеанса психотерапии на свежем воздухе.
– Да, именно так, – отвечает Элли, и в ее голосе слышатся легкие нотки вызова. Судя по виду Наоми, та собирается что-то сказать, но тут замечает холщовую сумку Элли, которая лежит на скамейке рядом.
– Это «Лимитлесс»? Я не думала, что они нравятся кому-то еще. – В голосе Наоми звучит искреннее удивление и, может, еще и немного уважения? – Никто из моих знакомых о них даже не слышал.
– О, э-э… – Элли застали врасплох, словно она готовилась к едким замечаниям или даже к тому, что Наоми на нее набросится. – Да. Моя мама знала отца одного из участников, поэтому мы иногда ходили на их концерты.
– Это на самом деле круто, – говорит Наоми. У нее на губах играет легкая улыбка, но она искренняя. – Возможно, я ошибалась на твой счет. Волосы у тебя сегодня хорошо лежат. На самом деле, когда ты не в одежде на три размера больше, ты выглядишь симпатичной.
Элли пожимает плечами, выражая благодарность, ведет себя спокойно, и хотя слова Наоми были бестактными, у меня создалось впечатление, что она не хотела ими ужалить. И это все правда. Я сама обратила внимание при первой встрече с Элли, что доставшиеся ей от кого-то вещи и взъерошенные волосы выделяют ее среди других девочек. Сегодня на ней то, что ей купила я, а волосы у нее гладкие и прямые. На ней даже немного косметики, хотя, конечно, рядом с Ру Полом она и близко не стояла.
Может, эта Наоми и не такая плохая девочка, как мне показалось при нашей первой встрече. В конце-то концов она тогда свалилась под машину. Кроме того, именно ее мать устроила кошмар в тот день; сама Наоми едва ли произнесла хоть слово.
– Ну, увидимся в школе. – Наоми поднимает руку, прощаясь, и жестом предлагает подружкам идти дальше. Элли выглядит так, словно ее только что назвали королевой выпускного бала.
– Похоже, она вполне нормальная, – высказываю свое мнение я, когда Наоми отходит достаточно далеко и уже не может нас слышать.
– На самом деле она очень недоброжелательно ко мне относится, – заявляет Элли, глядя, как удаляются девочки. – Но она права: в школьной форме я выгляжу как неудачница. Я не удивлена, что так сильно выделяюсь. А после случившегося в городе…
– Что тогда случилось, Элли? – рискую спросить я. Я никогда не расспрашивала ее про тот день, решив довериться тому, что видела собственными глазами (я уверена, что видела), но сегодня кажется, что Элли в настроении открыться.
– Я ее не толкала. Я вам это уже говорила. А вы говорили,
