– Это лучше, чем оставаться здесь с вами, – отвечает Билли. Элли высовывает язык, но ей плевать. Он съезжает, а больше ничего не имеет значения. – Подожди, ты будешь следующей, – добавляет он тихим и зловещим голосом.

– Наверное, он прав, – соглашается Мэри. – Говорю вам: они бы и меня отправили прочь, если бы могли забить весь дом младенцами. У нее эта навязчивая идея уже много лет. – Она кивает на Сару, которая стоит у окна, а заметив их, машет им рукой со счастливым видом. – С тех пор, как умерла моя маленькая сестра.

– У тебя была сестра, которая умерла? – спрашивает Элли.

– Да, но я почти ее не помню. Я сама была маленькой, когда она родилась, и она умерла вскоре после рождения. Мама сломалась, и создается впечатление, что с тех пор она пытается ее кем-то заменить. Она словно собирает пазл, и одного кусочка не хватает, а она думает, что может взять другой пазл, вытащить оттуда кусочек и вставить его на место отсутствующего.

Мэри говорит это деловым тоном, но для Элли это многое объясняет в поведении Сары после того, как она оказалась в этом доме. Словно у Сары в голове был написан сценарий, а Элли неправильно играла свою роль, потому что даже не видела сценарий. Билли вообще не играл никакой роли: ведь Сара пыталась заменить маленькую девочку.

– Бедный ребенок, – шепчет Элли.

– Ты чего? – хмурится Мэри. – Этот бедный ребенок получит все, что только захочет. На твоем месте я не стала бы ее жалеть.

– Ей всю жизнь придется соответствовать ожиданиям – быть такой, как ребенок, который прожил совсем немного и поэтому считается идеальным, – говорит Элли, глядя в окно.

– Об этом я как-то не подумала, – отвечает Мэри, следуя за взглядом Элли. – Похоже, в конце концов у нас с Лили будет кое-что общее.

Глава 56

Имоджен

Я смеюсь, наблюдая за тем, как Элли засовывает в рот половину огромного мороженого с мятой и кусочками шоколада. Целую гору мороженого! Когда мороженое наконец оказывается у нее во рту, я спрашиваю:

– Как дела в школе?

Она корчит гримасу, ее рот забит сладким и липким мороженым.

– Мммм-ммм-ммммм, – с серьезным видом отвечает она и зарабатывает этим ответом мой восторженный смех. Она проглатывает мороженое и улыбается. – Вы это специально сделали, – заявляет она. Верхняя губа и кончик ее носа измазаны мороженым.

– Да неужели? – улыбаюсь я.

Мне радостно видеть эту сторону Элли. Похоже, что напряженность, которая словно жгла ее изнутри во время наших предыдущих встреч, растаяла, и мне открылась умненькая, забавная девочка, на существование которой я всегда надеялась. Она была права, сказав, что таких девочек, как она, я не встречала никогда раньше. И Ханна тоже была права, когда говорила, что Элли знает такие вещи, которые знать не должна. Но я уверена, что Ханна ошибалась, когда говорила про зло в ее сердце. Элли многое знает просто потому, что ее по большому счету игнорируют, она будто прозрачная, и люди ее не замечают. И люди раскрываются, когда рядом находятся такие дети-призраки, как она; они позволяют соскользнуть своим маскам, пусть и чуть-чуть. Добавьте к этому ее недюжинный ум – и она неизбежно заметит и поймет больше, чем обычный ребенок ее возраста.

– Но если серьезно, дела в школе идут лучше?

Элли кивает.

– Немного. После того, как мы начали с вами разговаривать, я не чувствую себя так по-дурацки, как раньше. Больше я так сильно не выделяюсь, да и, как я думаю, им надоело цепляться ко мне, в особенности теперь, когда я не выхожу из себя и не поджигаю людей. – Она смеется при виде шока на моем лице. Я упоминала ее весьма странное чувство юмора? Говоришь с ней – и думаешь, что она в два раза старше, чем есть на самом деле. – Но если серьезно, то с тех пор, как я стала сдерживаться и не срываюсь, я им больше не интересна. Не поразвлекаешься! И я смотрю те видеоролики на «Ютубе», которые вы мне показали.

Я хмурюсь.

– Я показывала их тебе не для того, чтобы ты сама использовала все то, чему там учат, – укоризненно говорю я, вспоминая, как Элли сказала мне, что хочет быть похожей на меня. Ей очень хотелось знать, как краситься и красиво одеваться. Я призналась ей, что сама ничего этого не умела, пока моя подруга Пэмми не рассказала мне, что на «Ютубе» есть видеоролики, где всему этому учат. Я провела много часов, тренируясь правильно наносить тональный крем и румяна, правильно использовать кисти. Я также узнала, какая прическа лучше подходит к форме моего лица. Я пыталась объяснить Элли, что подобные знания не приходят сами по себе, они не врожденные. Никто не бывает «крутым» по природе, даже если человек и притворяется таким. Но Элли убедила меня показать ей, чтó именно я имела в виду, а я по глупости так и сделала.

– Не беспокойтесь. Саре плевать, красимся мы или нет, если только не выглядим как клоуны. Она так занята подготовкой к появлению младенца, что не обратила бы внимания, даже если бы я выглядела как Ру Пол [21], когда уходила из дома.

Я хмыкаю.

– А откуда одиннадцатилетняя девочка знает, кто такой Ру Пол?

Элли пожимает плечами.

– Я слышала, как моя мама один раз про него говорила, поэтому я его погуглила. На самом деле тогда мама говорила про тетю Эбигейл – на ней было столько косметики, что она выглядела скорее как Ру Пол, чем как Синди Кроуфорд. И мама была права, – озорно добавляет Элли.

– А дома как дела?

Мне страшновато это спрашивать. Про мой разговор с Сарой в кофейне в городе, похоже, забыли все, кроме меня. Когда я пересказала его начальнику, он выглядел обеспокоенным, но заявил мне, что мы – не социальные службы, и вторгаться в систему опеки и усыновления – не наше дело, только если мы не подозреваем насилие и жестокое обращение. «Знаешь ли, опекунов найти не так-то просто», – добавил тогда он.

– Сара пребывает в возбужденном состоянии из-за скорого появления младенца? – спрашиваю я, когда Элли не отвечает.

Моя рука подсознательно тянется к животу и касается его. Я уверена, что на прошлой неделе живот начал расти; по ощущениям он стал более твердым, чем раньше, хотя, вероятно, для всего этого еще слишком рано, и у меня просто паранойя. Дэну я сказала, что у меня периодически бывает