света все-таки выводит их к реке.

Женька разглядывает кромку льда. Страшно, конечно. Противоположный берег неразличим. Странный гул ворчит в толще замерзшей воды, насылает жуть на незваных гостей.

Да и есть ли там колдун?

Женьке противна собственная трусость.

Ты же для папы идешь, дурочка! Для папы – и боишься? Ну и возвращайся тогда! Завтра утром он выкатится на кухню, помычит приветливо, упрямо возьмет газету с кроссвордами. Вот тогда ты ему и поможешь, подскажешь, как пишутся слова – дочери же должны помогать родителям…

Исправляй содеянное, Женечка-краса. Исправляй.

– Тошка, давай твой фонарь. И жди меня здесь. Дальше я одна пойду. Часа три, наверное. Может, больше.

Антон испуганно возмущается, с трудом складывает обрывки слов – нервы превратили его в заику.

– Антон! Нет! Со мной ты не пойдешь! Ты толстый, вон большой какой! Лед тебя не выдержит. Только испортишь все!

Женька вдруг сбивается на жалостливую мольбу.

– Тошечка! Ну милый! Пожалуйста. Помоги мне. Мне очень надо дойти туда сегодня, чтобы папе помочь. Не останавливай меня, пожалуйста! Пожалуйста!

Антон опускает голову. Не глядя Жене в лицо, отдает фонарь. Грузно садится прямо на снег – ждать возвращения подруги.

Женька хочет было предупредить его об опасности холодного снега, но раздумывает, видя непреклонность Тошкиных ссутуленных плеч.

Она ступает на лед. Шаг. Второй. Третий.

Ничего сложного. Да и река на самом деле не такая уж широкая. Женька знает, что Андрей летом в ней купался, переплывал с берега на берег. Она вмиг доберется до безопасных сугробов суши, найдет знахаря. Женька несколько раз прокручивает ручку фонаря, стремясь поддержать надежду мерцающими всполохами лампы.

И проваливается под лед.

Холод оглушает ее болезненным ударом, затыкает крик, запечатывает нос. Женька изо всех сил бьется, протестуя. Но почему-то оказывается под водой. Вспенивает ногами толщу воды, выталкивая себя вверх, к воздуху. Так учили в бассейне в прошлом году. В этот рывок Женька вкладывает все свои силы. И упирается головой в… лед.

Значит, лед не треснул. Вот же он. Крепкий, целый. Значит, все хорошо. Декабрь. И вода замерзла прочно. Как вы и рассчитывали. Как обещали паломники… Чувствуешь, какой он надежный, лед нашей реки? Ты лупишь руками – не разбить.

Просто досадно, что ты… здесь… а не с другой стороны, хотя… не так уж и больно… совсем не больно.

Вдруг – зачем-то – руки Антона, выталкивают в холод. Значит, лед все же треснул. И не послушался Тоха. Дурак. Теперь они барахтаются в злой этой воде, не в силах ухватить вздыбленные острые края. Сдаются неотвратимо.

Женька хочет сказать другу, чтобы он не боялся: подо льдом не больно, совсем, не страшно, а, наоборот, ясно и тихо, будто тепло. Но, похоже, Тошка и сам уже чувствует разливающийся от воды радостный жар, его лицо разглаживается, становится таким красивым… таким взрослым…

Антон скрывается под водой.

Прежде чем последовать за Тошкой, Женька успевает подумать: «А луна все же вышла, вон как ярко светит, и виден желанный берег».

И кто-то огромный и мохнатый сбегает по откосу к реке.

Глава 32. …Анной

Анна покачивает в ладонях тяжелую морду своей собаки. Джерси щурится от удовольствия, выдыхает шумно, хлопает брылями. Лапы то и дело разъезжаются по деревянному полу. Рыжая морда псины уже посеребрена неумолимым временем. Потускнели золотистые глаза. Аннин верный питбуль стареет.

Да и травмы во время пожара… не прошли даром.

Эти ночи Анне не спится. Промерзшее за день тело отказывается расслабляться, теснят голову злые мысли. Анна убегает из спальни на кухню. Литрами пьет горячую воду.

Джерси – партнер ее ночных бдений.

Джерси – ее партнер.

Ее друг, ее спасение, ее единственный тренерский провал.

Джерси оказалась совершенно невосприимчива к дрессуре. Сколько раз Анна пыталась подступиться к упрямице с тем или иным новомодным приемом. Кликеры, поощрение едой, игра, голосовое мотивирование… Господи, она даже это чертово доминирование пробовала применять – взяла грех на душу. Джерси было плевать на команды. Она их просто игнорировала. Анна уверена, собака точно понимала, что от нее хотят, просто презирала однозначность.

Как-то Анну вызвали консультантом в известный районный питомник. Надо было растолковать местным ребяткам азы успешного воспитания щенков. Джерси валялась в сторонке с независимым видом, иногда косила глазом в сторону хозяйки. Анна демонстрировала обучение команде «ко мне». В тот раз толстопузые малявки лабрадоров были на редкость бестолковы. Блистательное шоу как-то сразу не заладилось. Когда Анна в четвертый раз не смогла убедить очередную рыжую мелочь прибежать по приказу, Джерси лениво встала, вразвалочку подошла к недогадливому младенцу, подцепила его за холку – и принесла хозяйке. Брезгливо сплюнула под ноги. Затем – так же неторопливо – вернулась на прежнее место и улеглась как ни в чем не бывало.

Так что команды Джерси прекрасно понимала.

Но исполняла – лишь просьбы.

А каким трудом Анне далось сближение Наташки и Джерси. Она до сих пор содрогается, вспоминая их первые совместные месяцы. Питбуль исходила ревностью, выживала Принцессу, как только могла. Анна тогда дико злилась на собаку, не узнавала в злобном чудовище свою верную Джерси.

Поняла ее только сейчас, когда собственное сердце разъела тля ревности, превратила в труху.

Порой Анна готова воткнуть топор в накачанную шею йога.

Ее любимая глупая девочка сама еще не понимает, как меняется она рядом с этим парнем…

Неужели – всё?

Да брось! Ты всегда знала, что Наташка не твоя. Ну знала же? Не притворяйся! А?

Тоска.

А впрочем, плевать.

Вот, у нее есть Джерси. Джерси не бросит, ей никто не нужен, кроме Анны.

Кого ты обманываешь? Джерси не бросит… Не бросит собака, которой уже двенадцать лет…

Принцесса как-то спросила: чем вообще люди заслужили себе такое счастье – собак?

А просто люди все сполна оплачивают той болью, которая случится… потом.

Анна смотрит на разомлевшую Джерси. Ну, хватит рассусоливать! Ее бойцовая псинка пока умирать не собирается! Анна наклоняется к морде собаки, резко дует в ее узорчатый нос. Тут же откидывается назад, уворачиваясь от щелчка мощных челюстей любимицы.

Джерси бодро виляет задом. Какая старость, хозяйка? О чем ты?

– Ну и что ты пасть разинула? Смеешься? Смешно тебе, хозяйку укусить готова! Эх ты, дурища моя старая… Уши, лапы, хвост… Слюни у кого текут?

Джерси выдергивает башку из хозяйских рук, с утробным рычанием бросается в коридор. Анна торопливо идет за ней – спасти (при необходимости) незваного ночного гостя.

На соседке нет лица. Катины глаза лихорадочно блестят, голос порезан страхом, наскакивают