– Я не настолько глуп, чтобы верить детским сказкам, – сказал Сигил. – Дети – подлые существа, которым нельзя доверять. А теперь собери мне часы, или твои дети умрут.

Сигил бросил Горацию его сумку с инструментами.

– Закончи к рассвету, мои верные руки, или они не увидят нового дня, – сказал он, круто развернувшись, и вышел из комнаты.

Гораций, раскрыв рот от удивления, переводил недоумённый взгляд между стражниками и детьми. Делать было нечего, надо браться за работу. Он подтащил своё истощённое тело к верстаку и приготовил инструменты, разложив все предметы из заклинания на полу.

Эти часы будут намного меньше тех других, что он собрал, в половину их высоты и ширины, и он сможет быстро закончить работу.

Сначала расколол драгоценный камень на кусочки и, отшлифовав осколки в гладкие подшипники, установил их в центре шестерёнок. Он покрутил шестерёнки пальцами, и они приятно застрекотали.

Затем положил на стол деревянный диск и натянул на него кожу пещерного угря, завернув по краям и закрепив гвоздями. Он потёр шероховатый синий материал пальцами, разглаживая его, а затем поднёс к огню. Кожа заискрилась на свету, как нечто неземное. Прикрепил часовые деления в двенадцати точках, равномерно расположенных вдоль края, оставив «четвёрку часовщика» напоследок. Он давно научил Кору, что четвёртый час следует отмечать четырьмя палочками, то есть IIII, вместо традиционной римской цифры IV. Это улучшает баланс, говорил он, впрочем, в Дулуме баланс был давно утрачен.

Гораций разложил обломки деревянной бочки Старой горной стражи, а затем достал из сумки пилу. Он начал резать, формируя прямоугольный корпус. Корпус выходил щербатым и грубым, но достаточно хорошим, чтобы послужить своей единственной и ужасной цели.

Гораций был мастером своего дела, и каждое движение его рук было уверенным и продуманным. Джек и Кора смотрели, как детали, ради которых они рисковали жизнью, медленно превращаются в часы. Он почти закончил работу, когда первый румянец рассвета показался на горизонте. Скоро взойдёт солнце, и Сигил вернётся, ожидая, что часы будут работать. И они заработают, Гораций был в этом уверен. Пройдут годы, и его дети состарятся в один миг и тоже пропадут, попав под власть Сигила. Как он мог этому помешать? Он ломал голову, ища ответ, который позволил бы им всем остаться в живых, но нигде не находил надежды.

Стражники Сигила наблюдали за его работой, приставив ножи к горлу его детей, готовые резать, если только он остановится.

Когда часы были почти готовы, они приоткрыли дверь, подавая знак, и Сигил появился, держа за шиворот Грейсона. Сигил втолкнул Грейсона в комнату и прошёлся вокруг часов, радостно облизывая губы.

– Когда они будут готовы? – спросил Сигил.

– Скоро, – ответил Гораций.

В этот миг Гораций чувствовал, что надежда потеряна, но, если бы выглянул наружу, то мог бы заметить тени, высовывающие носы из подлеска и всматривающиеся в освещённое окно на вершине башни.

Оливер, Блумф и Банда неподдающихся детей дошли и кружили в болоте, выжидая момент для нападения.

На краю болота

Путь через Тёмный лес был трудным. Руки и ноги Оливера были исцарапаны густыми ветвями и кровоточили, и у него было странное ощущение, будто он весь в поту и при этом замёрз. К счастью, заблудиться было невозможно. Башня была настолько большой, что служила им постоянным ориентиром в пути. Пока она была в зоне видимости, он мог быть уверен, что они идут в правильном направлении.

Они мчали к Башне всю ночь напролёт, иногда отклоняясь от курса, чтобы обойти провал или скалу, но всегда держа её в поле зрения. В какой-то момент по болоту и окружающим его лесам прокатилась череда резких гулких взрывов.

«Он работает», – подумал Оливер, вообразив, что это Гораций ударяет молотком по корпусу часов. А если он работает, значит, Кора и Джек живы. Оливеру нужно было спешить. Башня вырастала у него на глазах, но так и оставалась далёкой. Блумф схватил его за руку и, потащив за собой, перебросил через широкое переплетение травы.

Когда впереди наконец показалось болото, Банда неподдающихся детей рассредоточилась вдоль резко обрывавшейся линии деревьев. Перед ними журчала густая вода. Родни нагнулся и окунул палец, отшатнувшись, когда на нём выскочили волдыри.

Родни затряс головой, глядя на остальных членов банды, и указал на мост, который вёл к главной двери у подножия Корёженной башни. По обе стороны от неё были заросли колючего кустарника, из грязи торчали сучья, напоминавшие руки тонущих существ.

– Нас увидят, – прошептала Хейзел.

Уолтер кивнул и поднял палку.

– Мы будем сражаться.

– У нас нет иного выбора, – произнесла Розмари. – Рано или поздно они должны нас увидеть.

– Да, но нужно выбрать правильный момент, – сказал Оливер, глядя на мерцающее окно на вершине башни. Что-то шевельнулось под окном – тень клюва и крыльев. – У нас только один шанс.

– Блумф, – кивнул Блумф.

Желудок Оливера от волнения бурлил, как болото. Как только они доберутся до башни, они начнут последнюю главу книги и ступят на непрочитанную территорию, где может случиться что угодно. Грейсон полагал, что это к лучшему – так они смогут написать свою собственную концовку, меняя её по своему желанию, – но Оливера не отпускали сомнения.

– «И вот Банда неподдающихся детей в темноте бежала к башне. Высокое жуткое сооружение напоминало вал часов, а дети были стрелками на болотном циферблате, который движет время», – прошептал он себе под нос.

Это были последние слова в его книге. Он предполагал, что история закончится победой добра над злом, но маленький червячок сомнения вертелся в его сознании. «Дела всегда принимают дурной оборот», – подумалось ему. Разве не в этом заключалась единственная открывшаяся ему истина? Не у всех историй счастливый конец.

В вышине тень Мерза спускалась с башни, выхватываемая всполохами факелов, зажжённых вдоль тропы. Он уселся на высоком суке дерева и обратился к детям.

– Часы почти готовы, – сказал Мерз. – Пришло время нанести удар. Когда вы войдёте в башню…

Он остановился на полуслове и задрал голову к небу, прислушиваясь к чему-то.

Раздались резкие, совершенно отчаянные пересвисты наперебой.

– Не время для разговоров. Вперёд, – велел Мерз. Он махнул крылом детям, которые последовали его приказу, а затем полетел над деревьями навстречу щебетанию. Он крикнул вниз Блумфу: – Защищай Оливера! Не пускай его в башню, пока не закончится битва! У него осталась только одна жизнь, и мы не дадим ему умереть здесь!

Мерз посмотрел на солнце над горизонтом, и в слепящем свете увидел три чёрные точки, летящие к нему и голосящие во всё горло.

Пернатые соглядатаи, часть IV

– Лошади! – кричал Хорёк.

– Лошади! – кричал Хрущ.

– Лошади! – кричала Хурма.

Мерз летел, щуря глаза.

– Что такое, друзья? – окликнул он, но они продолжали выкрикивать это слово снова и снова. У него возникло ощущение, что они пытаются сказать ему что-то о лошадях.

Он слетел вниз,