или последовательное проведение твердого курса, или коалиция с левыми силами и подчинение их программе с риском дальнейшего ослабления государственной власти. Львов был настроен в пользу второго решения. 5 мая был опубликован состав нового правительства, в котором целых шесть портфелей принадлежало теперь министрам-социалистам. Премьер-министром остался Львов. Ни надежд, ни энтузиазма, сопровождавших возникновение Временного правительства в марте 1917 г., у него теперь уже не было.

Руководить коалиционным кабинетом оказалось Львову не под силу. — Теперь он в основном имел дело с партийными функционерами — меньшевиками И. Г Церетели и М. И. Скобелевым, эсерами В. М. Черновым и П. Н. Переверзевым, с их политическими страстями, которые Львов не хотел понимать. Члены второго состава Временного правительства (Львов назывался теперь министром-председателем) четко разделились на кадетов и умеренных социалистов. Первые по-прежнему стремились оттянуть осуществление кардинальных реформ до созыва Учредительного собрания, заботясь лишь о восстановлении авторитета и престижа власти. Вторые постоянно говорили на заседаниях кабинета об удовлетворении требований масс, что вызывало раздражение первых. Когда старый знакомый Львова граф Олсуфьев летом 1917 г. приехал в Петроград, он отметил несвойственные ранее Львову раздражительность и нервозность{483}. В состоявшемся несколько ранее разговоре с генералом А. И. Куропаткиным Г. Е. Львов сказал, что он никогда не обкидал, что революция зайдет так далеко и с тоской заметил: «Теперь мы как щепки носимся на ее волнах»{484}.

Оказавшись бессильными упорядочить — внутренние дела, кадеты продолжали подготовку летнего наступления на фронте. Вошедшие же в состав коалиционного правительства умеренные социалисты отождествлялись в народном сознании с непопулярным Временным правительством. Из всех политических партий и групп в России только большевики оставались в глазах трудящихся масс незапятнанными сотрудничеством с буржуазией. Они выдвигали программу, которая отвечала чаяниям народа: требовали установить жесткий контроль Советов за экономической жизнью страны, повысить заработную плату, ввести 8-часовой рабочий день, установить рабочий контроль на фабриках и заводах, остановить инфляцию, боролись за демократический мир.

18 июня в Петрограде состоялась новая 400-тысячная демонстрация рабочих и солдат под лозунгами «Пора кончать войну!», «Вся власть Советам!». Она являлась показателем все более углублявшегося разрыва между настроениями масс и политикой агонизирующего коалиционного правительства. Положение в столице ухудшилось в связи с отправкой тысячи солдат Петроградского гарнизона на фронт, где началось наступление русских войск. Это еще более обострило борьбу сил революции и контрреволюции, заставляло политических и государственных деятелей четко определить свои позиции.

Ленин с самого начала клеймил правительство Львова как контрреволюционное, империалистское, указывал на его тесную связь «с падающей монархией» и интересами капитала. Он не выделял умеренного либерала Львова среди других министров-капиталистов и призывал не верить в искренность их заверений в том, что буржуазное правительство будет заботиться о благе народа{485}. Ленин подчеркивал, что и при правительстве Львова и К0 война по-прежнему остается грабительской и что, если «Гучков и Львов говорят, что не хотят завоеваний, они обманщики»{486}.

В мае в беседе с новыми министрами коалиционного правительства Львов, сетуя на «установившееся на фронте фактическое перемирие, прямо заявил: «Страна должна сказать свое властное слово и послать армию в бой»{487}. Заявление Львова вызвало новое выступление Ленина на страницах «Правды». Вождь большевиков указывал на неслыханные бедствия и страдания народа и подчеркивал, что, в то время как русские солдаты истерзаны и измучены войной, капиталисты наживают на ней скандально высокие прибыли{488}.

В начале июля Временное правительство вынуждено было публично признать, что наступление на фронте провалилось. Этот факт в обстановке растущего недовольства масс мог привести к очередному взрыву возмущения, чреватого требованием призыва к ответу виновников провала. Министры-кадеты А. А. Мануйлов, Д. И. Шаховской, А. И. Шингарев, В’ А. Степанов предпочли опередить события и, сославшись на то, что они не согласны с решением правительства о предоставлении автономии Украинской раде, заявили об отставке. Однако подлинной причиной правительственного кризиса явился отнюдь не украинский вопрос — он скорее был поводом, в чем чистосердечно признался журналистам и министр-председатель коалиционного правительства Г Е. Львов{489}.Своим уходом кадеты как бы предоставляли министрам-социалистам единолично расплачиваться за последствия провала наступления на фронте. Г. Е. Львов был в полной растерянности, ибо события в столице с нарастающей силой развертывались помимо него и он практически не мог оказать на них никакого воздействия.

С утра 3 июля слухи об уходе кадетов из правительства начали распространяться в рабочих кварталах и казармах солдат Петроградского гарнизона. Возбужденный известиями с фронта о расправе с солдатами, отказавшимися идти в наступление, а также слухами о критическом положении в столице в связи с задержкой подвоза продовольствия и топлива, грозившей закрытием заводов и фабрик, народ понял, что маневры министров могут быть связаны с контрреволюционным заговором. И, несмотря на предупреждение ЦК большевиков о том, что несвоевременные и плохо организованные забастовки и демонстрации могут вызвать лишь новое кровопролитие, рабочие и солдаты столицы пошли на открытое выступление, которое стихийно привело к крайнему обострению политической обстановки{490}. Вдобавок некоторые петроградские большевики тоже выступали за решительные вооруженные действия против Временного правительства.

Вечером 3 июля по улицам Петрограда проносились автомобили, на которых были укреплены плакаты; с лозунгом «Вся власть Советам!». Забастовки охватили предприятия Выборгской стороны. Огромные толпы демонстрантов, состоявших из рабочих и солдат, устремились к Таврическому дворцу, где располагался ЦИК Советов. Вышедший к ним меньшевик В. С. Войтинский обещал рассмотреть требование народа о передаче власти Советам и аресте министров-капиталистов, а пока попросил демонстрантов разойтись.

На 4 июля была назначена мирная массовая демонстрация под лозунгом «Вся власть Советам!», участники которой подверглись провокационному обстрелу со стороны контрреволюционных сил. На улицах города появились убитые и раненые. Это еще больше накалило обстановку. На квартирах Г. Е. Львова и М. И. Терещенко шли непрерывные совещания членов правительства с лидерами ЦИК Советов по поводу выхода из создавшегося положения. Одновременно контрразведка с согласия министра юстиции Переверзева стала распространять материалы о связях большевиков во главе с Лениным с германской разведкой. Львов, Некрасов, Терещенко были уверены, что большевики действительно получали деньги от немцев, но считали, что имевшиеся в их распоряжении факты еще недостаточны. Поэтому вечером 4 июля Львов лично обратился во все газеты с просьбой сиять материалы с обвинением Ленина в шпионаже в пользу Германии{491}. Однако 5 июля они были все же опубликованы. Вместе с тем при поддержке эсеро-меньшевистского Совета, заявившего, что он отказывается брать власть в свои руки, коалиционное правительство, разработало и начало осуществлять репрессивные меры в отношении участников массовых выступлений: с фронта были вызваны войска для их подавления, началось разоружение солдат Петроградского гарнизона, большевистская партия была объявлена вне закона, 5