- Хочешь, я охрану выделю, чтобы он никуда выйти не смог?

- Нет, ты что, это неправильно. Так нельзя. Нужно с ним поговорить.

- Он не будет тебя слушать, и ты знаешь это лучше меня.

- И что делать?

- Не волноваться. Я туда съезжу, на эту свадьбу, и все проконтролирую.

- Правда?

- Нет, вру. Марин…

- Спасибо. Почему все так, Саш? Я так устала. Я так хочу спокойствия.

- Тебе нужно отдохнуть. Поспать.

 Доронин укладывает меня в спальне, по запахам и интерьеру я понимаю, что это именно его спальня, и уезжает. Уезжает, когда я уже засыпаю. До этого он долго-долго лежит рядом, обнимает, что-то говорит, улыбается.

Я постепенно успокаиваюсь, чувствую его тепло, слышу голос, погружаясь в дрему, она поглощает меня, развеивает ужасные мысли и переживания, а потом и вовсе превращается в сон.

Доронин

На календаре суббота. Маринка, с вечера оставшаяся в особняке, так и не просыпалась, вся эта нервотрепка ее вымотала.

Выхожу из комнаты. На первом этаже замечаю Даниила. Сынок сидит на диване в наушниках и с раскрытым ноутбуком. Подхожу сзади, стягивая огромные белые наушники с его башки, и моментально сталкиваюсь с громкими возмущениями.

- Чтобы никуда не лез. Понял меня?

- Понял-понял.

- Дома сиди. Если узнаю, что где-то шлялся, отправлю к мамаше и заблокирую вам обоим все карты.

- Да понял я, отстань уже.

- И еще, - останавливаюсь у двери. - На следующей неделе вернешься в лицей.

- Я не хочу в Лондон.

- А я тебя не спрашивал. После твоих фокусов на нары уезжают, а не в детский лагерь «Солнышко».

Данил кривит лицо, резко хлопая крышкой ноутбука.

- Пап, а ты пойдешь на эту свадьбу?

- Тебя это не касается.

- Ладно, слушай, а можно мне сегодня уехать?

- Я же только что гово…

- На пару часов, к бабушке на кладбище.

Киваю и торопливо выхожу за дверь. В таких ситуациях чувство вины давит слишком сильно. Маринке же, наверное, кажется, что мне все равно, что я упустил сына, все ему позволял, сослал подальше от себя. Спорить бесполезно и я действительно его упустил. Разбаловал. Всегда хотел загладить вину, не жалел денег на отдых, гаджеты, развлечения. Пытаясь тем самым заменить ему нормальные человеческие отношения, которые не смог выстроить за шестнадцать лет его жизни. Теперь вот расхлебываю. Иногда мне очень хочется с ним поговорить, без сарказма, коим он вечно апеллирует. Без его подколов и иголок. Хочется, но все слишком запущенно, он уже давно никого к себе не подпускает, а я, я очень жалею о том, что в свое время не уделял ему должного внимания.

Вечером без энтузиазма еду на эту свадьбу. Честно говоря, не случись все то, что происходит в нашем доме, я бы даже не знал, что меня туда приглашали. Мелкие чиновники, желающие угодить, подмазаться, как этот Гольштейн, не представляют совершенно никакого интереса. Хотя, стоит мне выйти из машины, первый, кого я отчетливо вижу - Лукьянов. А вечер перестает быть томным.

Богдана еще нет, но я уверен - он появится, его импульсивность не позволит оставить все как есть, уж это я точно знаю по себе. Если поначалу я скептически воспринял Маринкину идею с усыновлением чужого ребенка, то теперь понимаю, он стал для нее родным. Стал спасением, подарил то, что я не смог. Любовь, заботу, родство душ.

Осматриваюсь, беру с подноса бокал шампанского, замечая еще несколько знакомых лиц.  Наличие здесь Марата неудивительно, в свое время именно Назаров-старший (отец жениха) помог Маратику материально, владелец банка тогда не пожалел инвестиций. Теперь Лукьян работает с Назаровым-младшим, страхует молодого и дерзкого бизнесмена, покрывает все его нелегальные схемы. Неплохой тандем. Забираешь дань лишь за то, что сам же не устраиваешь проблем этому юному дарованию.  Вечный двигатель.

- Доронин, кого я вижу.

- Маратик, - оборачиваюсь.

- Не думал, что такая персона снизойдет до нас, простых смертных.

- Я здесь по делу.

- Мы все здесь по делу.

- А вот и оно… - замечаю Богдана, приближающегося к невесте, стоящей под аркой, украшенной цветами.

- Это что за калека?

Шелест довольно бодро передвигается на костылях.

- Это тот, кто может сорвать ваше мероприятие. Невесту с женихом уведи подальше.

Маратик кивает и испаряется как по щелчку.

Мальчишка зол, зол и потерян, он сам не отдает себе отчета, для чего сюда пришел. Потому что легче ему не станет, и потому что сейчас, в эту самую минуту, он уже ничего не исправит. Просто не сможет.

Касаюсь его плеча, чуть не получая по морде. Привычка, что рядом всегда есть охрана, неплохо притупляет реакцию. Мальчишка отводит кулак в сторону и, тряхнув головой, разжимает пальцы.

- Пошли проветримся, - хлопнув его по плечу, киваю на ворота. - Остынь.

- Я спокоен, - смешок.

- Больно, - констатирую. Звучит это как приговор, а не как вопрос или утверждение. - Знаю, что больно, я был в твоей шкуре, сынок, и это больно.

Темные глаза поднимаются к моему лицу.

- Дам хороший совет. Работай. Много и упорно. Пройдет время, и станет легче, поверь...

Мальчишка садится на бордюр, морщится, зажимая ладонью травмированное колено. Присаживаюсь рядом, упираясь взглядом в асфальт. 

- Совет из вашего опыта? - подает голос.

Киваю, оборачиваюсь к  безопаснику, а через пару секунд уже сжимаю поданную мне сигарету пальцами.

- Из моего, - прикуриваю.

- Она пожалела? – машинально кивает в сторону особняка.

- Я ее об этом никогда не спрашивал. 

- Вы общаетесь?- спрашивает, прекрасно сам зная ответ на свой вопрос.

- По сей день.

- Я так не смогу.

- Если любишь, сможешь. Все меняется, Богдан… и очень быстро.

- Это уже не любовь, не любовь это! 

- Время покажет. Время все ставит по местам. 

- Как вы здесь оказались?

- Сыночек признался, что «открыл тебе глаза», идиот.

- Мама Марина поставит вам очередной плюсик.

Эти слова вызывают улыбку, срывают с губ короткий смешок.

- Да уж, минусов мне за эту жизнь хватило.

Шелест упрямо отказывается от машины, уезжает на такси, явно не понимая, что охрана в любом случае сопроводит его до дома.

Выбросив окурок, набираю Маринку, сообщаю, что все хорошо и что волноваться ей не о чем.