предприняты оперативные и весьма интенсивные мероприятия по изъятию генерал-адмирала из скотского состояние и приведению в человеческий облик. Я думаю, что если бы каким-то чудом Леонид Гайдай оказался свидетелем сего действа, то в сценарий «Бриллиантовой руки» были бы внесены соответствующие изменения, во всяком случае в эпизод ванны и кофе и какавы с чаем. В общем, после баньки, избиения вениками, виртуозной работы парикмахера по истечении четырех часов Константин Николаевич был относительно трезвым, изрядно сердитым, но готовым слышать, слушать и отвечать на вопросы.

Когда мы остались наедине, я еще немного добавил ему бодрости, высказав на общепринятом солдатско-казарменном лексиконе все, что я думаю о тряпке и сопливом мальчишке, в которых превратился мой старший брат. Все попытки прервать меня я останавливал рыком: молчать, каналья, и слушать своего императора, и продолжал сеанс психотерапии. То, что пациент достиг необходимой кондиции, я определил по предпринятой Константином попытке дать мне пощечину. Сие поползновение было безжалостно пресечено, а затем мы перешли к почти спокойному диалогу.

– Что, твое величество, пришел покуражиться над братом? Ты всегда был счастливчиком, а вот мне не повезло остаться единственным выжившим из всей семьи.

– Если ты рассчитываешь на то, что я начну извиняться и сделаю вид, что не вижу, во что превращает себя русский великий князь и Георгиевский кавалер, то этого, Константин, не дождешься. Все в руке Божией, и не нам осуждать волю его. Но позволь напомнить, что уже после взрыва меня пытались несколько раз убить. Ты можешь представить, что я чувствовал, лежа под телом раненого сына, пытаясь достать из его кобуры револьвер и видя дуло оружия в руках террористки, направленное прямо в мое лицо? Пойми, то, что ты и я выжили во время взрыва, это знамение Господне! Всевышний дал нам новый шанс в жизни, и мы прошли кровавое крещенье. Теперь жизнь наша не принадлежит более нам. Мы должны жить и сражаться и за себя, и за тех Романовых, кои были убиты по приказу из Лондона, руками британских террористов, за их проклятые фунты стерлингов. А теперь позволь обрисовать тебе то положение, в которое ты попал благодаря своему окружению.

И я очень лаконично стал называть ему цифры, факты, имена. Когда прозвучали фамилии Грейг и Штиглиц, Константин сначала сильно покраснел, но затем кровь отхлынула от его щек. Пришлось прерваться и пригласить медика. После получения заверения о возможности возобновить диалог при условии его завершения в течение тридцати минут я продолжил.

– Если бы я хотел сделать из тебя козла, которого притащили на бойню, так бы и сделал. Но я так сделать не могу. Никто из нас в бытность великими князьями не упускал возможности несколько поправить свое благосостояние. Я тоже грешен, хотя и грешил весьма умеренно. Коко, ты понимаешь, что ты дискредитируешь нашу фамилию?

– Брат мой…

– Подожди! Сейчас не то время и не те возможности. Нам объявили войну на истребление. Всему дому Романовых. Пока не поставят на трон послушного болванчика. Против кого ты готовил наш флот?

– Так ты уверен, что это дело Виктории?

– Да.

– Так вот, значит, за что ее Господь наказал, – произнес задумчиво Константин и перекрестился.

– И за это в том числе. Брат мой, я к тебе обращаюсь именно как к старшему брату, а не как государь к великому князю. Брат мой! Возьми себя в руки. Мне нужна твоя помощь. Иначе России не выстоять! Да, чтобы ты не думал, что я старый ворчливый ханжа, я готов дать согласие на твой брак с графиней Анной Кузнецовой. Естественно, когда истекут сроки траура, мы должны соблюдать внешние приличия.

– Какой графиней? – мозг, отравленный алкоголем, соображал по-прежнему плохо.

– Ну ты же не можешь жениться на обычной танцовщице? Вот и мы сделаем ее графинюшкой. Батюшка ее покойный нас простит, если выяснится, что она была прижита от некого графа Х. Графа мы подберем.

– Вот как?

Явно в голове великого князя стали складываться пазлы. Но пока еще разнообразные. Одной целой картинки он так и не увидал. Да, кстати, буква «Х» в тамошнем русском алфавите носит название «хер», поэтому фраза про некого графа звучала несколько иначе. О! До чего-то додумался.

– Значит, я смогу признать своих детей от Анны, и они будут Романовыми?

– Сможешь, – пообещал я, не уверенный, что это не вызовет в обществе нового скандала.

– Тогда я твой, брат… – просто и несколько несуразно произнес Костя, но я его понял. Главное, он согласился!

– Поступим так, даю тебе десять дней на приведение себя в полный порядок. Для всех ты заболел инфлюэнцей, и никого к тебе, кроме врачей, допускать нельзя. Тут с тобой будет мой доверенный эскулап и две сестры милосердия (чтобы брат не слишком огорчался, я не сообщил ему, что это будут братья, а не сестры, которые к тому же будут выполнять роль охранников). А потом тебе предстоит поездка в САСШ. Официальная версия визита: выяснение судьбы денег, кои американцы не доплатили нам за Аляску, проданную не без твоего участия. На самом деле, тебе следует перевести переговоры о возможности строительства нескольких броненосцев на американских верфях по самым современным проектам. Кроме того, переговори с заводчиком Чарльзом Крампом. Цель переговоров – организация строительства судовых верфей на территории России, в том числе в Приморье. Во Владивостоке или на реке Амур. Необходимые для деловых встреч средства тебе выделят. И вообще, нам нужно создать как минимум видимость о решимости заключить с САСШ оборонительный союз, направленный против Британии, с которой у нас может вот-вот начаться война.

Глава третья

Направление первого удара

Секрет неуклонного движения вперед в том, чтобы сделать первый шаг. Секрет первого шага в том, чтобы разбить сложные, кажущиеся неодолимыми задачи на простые и осуществимые и начать с самой первой. Секрет успеха – в постоянстве цели.

Марк Твен

Санкт-Петербург. Ново-Михайловский дворец.

22 марта 1880 года

ЕИВ Михаил II

Надо было что-то решать с рабочим помещением, потому что это никуда не годилось. Но времени катастрофически не хватало. Ни на что не хватало. Мне нужна была нормальная резиденция с узлом связи, секретариатом, курьерской и прочими службами. И Ново-Михайловский дворец для этого не подходил совершенно. Можно было заняться его реконструкцией и перестройкой, но мне не хотелось. Это дворец – дом. Занимать чей-то освободившийся дворец или загородный в той же Гатчине, например… нет уж, знаю я, чем заканчивается отдаление государя от столицы. На это мы пойти не можем. Самым правильным было бы