В том, как он держит сигару.

Скрещивает руки, потирая палец о палец.

Где-то Чарльз видел подобное. Но где? У кого? И мучительно вспоминать, потому что не вспоминается. Граф потряс головой.

Все одно не вспоминается.

Семья непростая. У простой не хватит ни связей, ни денег, чтобы вывезти опального мастера из столицы. Чтобы договориться с племенами.

Построить город.

Финансировать исследования.

– Чего вы хотите? – тихо поинтересовался Чарльз, и от догадки по спине поползли мурашки.

– Я?

– Вас ведь не трогают. Вы можете жить и дальше. Но вмешиваетесь.

Легкий наклон головы. Насмешливый взгляд.

И догадка обрела плоть.

– Пока не трогают. Но это дело времени. Ему просто некогда. Он спешит укрепить ту странную власть, которую обрел, сам понимая, сколь она шатка.

Дэн потер пальцами подбородок, окончательно подтверждая, что Чарльз не ошибся. Эту привычку он видел у одного человека. У того, кого не могло здесь быть.

– Но как только у него появится время, он займется…

– Конкурентами?

– Простите? – с явной насмешкой переспросил хозяин. – Кто я, чтобы быть конкурентом самому Великому Учителю?

– Учителю – возможно, и нет. А вот императору вполне можете.

Дэн хмыкнул.

– Отец говорил, что наше сходство весьма условно.

– Внешнее. – Чарльз вдруг совершенно успокоился. И не то чтобы понял, что им делать, поскольку и вправду план «как-нибудь» доверия не внушал. Скорее уж обрел некую уверенность, что они не одни. – Но если говорить больше. Шире…

– Глубже, – не удержался Дэн.

Нехорошо именовать отпрыска великой семьи по имени. Хотя… если он инкогнито и сам разрешил, то, наверное, можно.

Маменька точно знает такие тонкости.

Но маменьки рядом не было, а отпрыск великой семьи спокойно намазывал масло на ломоть хлеба. И действовал с немалой сноровкой.

– Я долго думал, кому это может быть выгодно, Чарльз…

– Что-то я ничего не понимаю, – проворчал Эдди, откинувшись на спинку стула. – Но послушаю.

– Кофе! Будьте так любезны…

Эдди поднялся.

– Так вот, относительно выгоды. Как я уже сказал, этому клоуну не позволят занять трон. Он слишком уж… претенциозен. Неуправляем. Искренне уверен в своем могуществе и непогрешимости. А это опасные черты. Нет, скорее всего его используют. Вот на роль пугала он годится как нельзя лучше.

Дэн наблюдал за Эдди с немалым интересом.

– Но вот кого посадят на место моего дядюшки? – продолжал он.

– Дядюшки?

– Троюродного? Или четвероюродного? Признаюсь, генеалогия никогда не была моей сильной стороной. Как бы там ни было, но нашему дорогому Учителю позволят вырваться за пределы города и устроить маленький бунт. С покушением… думаю, ради него все и затевается. И даже императором себя объявить позволят. Чтобы ни у кого не возникло сомнений, кто виноват. А потом бунт подавят. Устроят расследование, заодно разберутся с теми, кто так или иначе лишний.

Эдди с плитой управлялся весьма ловко.

Приживется ли он на Востоке?

Огромен. И кровь орочья чересчур заметна.

Дикий.

И умный. Умнее многих из тех, с кем Чарльзу доводилось иметь дело. Спокойный. Уравновешенный. Готовый пойти до конца за своих.

Чужой.

Там. А ведь он понимает, но все равно поедет. Ради Милисенты и матушки, которой в этой дыре не место. Ради того, чтобы убедиться, что их не обидят. А их обидят. И Эдди вступится.

Все будет… адски сложно.

И главное, он, Чарльз, почти ничего не сможет сделать. Он будет пытаться, да только… Его замутило. И желание возвращаться отпало напрочь.

– Думаю, доказательства связи с этим… убожеством найдут для многих. И это позволит договориться с нужными людьми.

– Кто? – тихо поинтересовался Чарльз. – Вы ведь знаете?

– Предполагаю, – так же тихо ответил Дэн. – Я отписал своему дорогому дядюшке… или я ему дядюшкой прихожусь? Неважно. Предупредил. Однако не уверен, что он может доверять людям, его окружающим. Так что… лучше бы вам поскорее вернуться.

– Полагаете, мне доверять можно?

– С некоторой долей вероятности. – Дэн усмехнулся, продемонстрировав ровные желтые зубы. – Вы здесь. Вы отправились на край мира за сестрой. И полагаю, вам бы хотелось, чтобы она осталась жива.

– Возможно иное?

– Мне сообщили… скажем так, знакомые, что она ныне пребывает в интересном положении.

Чарльз почувствовал, как челюсти сводит судорога.

– Дышите глубже, – посоветовал Дэн.

– Воспитаем, – заверил Эдди, сунув в руки графа огромную кружку с кофе. И Чарльз выдохнул.

И вправду, что это он.

Воспитают.

Вырастят.

Как-нибудь.

– И все-таки дышите глубже. Проблема не в ребенке. Проблема в том, что не она первая понесла от… Наставника. – Дэн выплюнул это слово. – Но достоверно известно, что родить удалось лишь сиу. Родить и пережить роды. И то, по слухам, неизвестно, кто там на самом деле отец.

Зубы снова заболели. И Чарльз сделал единственное, что мог: глотнул кофе. Обжигающе горячего. Кипяток опалил и язык, и нёбо.

Ком горячей воды ухнул в желудок.

Спокойно.

Дело в крови.

Скорее всего, дело именно в крови. У Чарльза есть камень. И… как там Сассекс говорил? Проблемы начинают проявляться на поздних сроках. Тогда-то и нужны будут ритуалы. И… Августа ведь тоже из хорошего рода, и Дар у нее имеется. А Дар облегчает беременность.

В голове шумело.

– Так. – Эдди аккуратно забрал кружку. – Ты и вправду дышал бы глубже, что ли. И успокоился. Сперва заберем девочек. Свернем ублюдку шею. А там и разберемся, чего и как. В конце концов, Змей ведь камушек тебе отдал, верно?

Чарльз кивнул.

– Вот и ладненько. Так погляди, может, чего в нем.

– Аппарат нужен. – Чарльз слышал свой голос со стороны и удивлялся, до чего тот жалок.

– Аппарат найдется. – Дэн поднялся. – Раз уж моего дорогого племянника все еще нет.

Глава 25

О том, что жизнь – штука сложная

У кровати сидела Салли. Хрен его знает, первая или вторая, главное – сидела, пялясь в никуда, и покачивалась. Она обнимала себя и выглядела жалкой донельзя.

Темно.

Шторы задернуты так плотно, что ни полосочки света сквозь не пробивается. И невозможно понять, сколько сейчас времени. От темноты и холода зубы стучат. По спине мурашки. И ощущение такое… нехорошее.

– Салли, – шепотом позвала я.

Не откликнулась.

Даже не повернулась.

Только всхлипнула тихо-тихо. Это вообще нормально? Она уже свихнулась? Или пока только в процессе?

– Салли. – Я села и подобралась к краю кровати. – Салли, ты спишь?

Она повернулась ко мне.

Какие глаза… огромные, широко распахнутые и пустые, как у куклы. В них я себя вижу. И еще безумие, которое притаилось на донышке.

Уже?

Они же говорили, что люди сходят с ума позже