— Нет. А ты запал на нее?

По моей спине прошелся холодок. Неужели с меня так просто считывалась информация. Или это только Безбородов был столь проницательным?

— Нет! — твердо ответил я, добавив при этом зрительного контакта.

— Я бы поверил тебе, честно. Будь мне в два раза меньше лет. Но с годами я научился «читать» людей, не только по их внутренностям, но и по лицам. И сейчас я вижу, что ты мне врешь. А еще я вижу, что девица, стоящая в том углу и притягивающая тебя словно магнитом имеет отношение к смерти нашего коллеги.

— У вас нет ни малейших доказательств для подобных утверждений! — слегка повысил я голос.

Безбородов усмехнулся и отошел в сторону. Вскоре он нашел себе другого собеседника в лице главврача Селина. Я же перестал искать поводы и просто направился к Евгении.

Заметив мое приближение, она настороженно взглянула в сторону покойного, затем снова на меня. Я мог ошибаться, но такая реакция от молодой женщины могла значить только одно: ей стало страшно. И этот страх был явно связан с Красновым. Похоже, в прошлом был случай (а может и не один), при котором некий мужчина решил пообщаться с ней в присутствии Анатолия. Была ли это попытка познакомиться с красивой девушкой с его стороны или же просто желание попросить о помощи? Не столь важно. Важно другое — Краснов отреагировал крайне агрессивно. Что же произошло? Он подрался с «наглецом» или же дома применил грубую силу в адрес своей тогда еще жены? Что бы это ни было, воспоминания о произошедшем до сих пор пугали Евгению. Настолько сильно, что она даже на миг позабыла о факте кончины Краснова.

Когда я уже подошел вплотную, она окончательно скрыла свой страх, вместо этого её лицо немного осветилось нежной улыбкой.

— Здравствуйте, Алексей. Рада, что вы подошли.

— Я первый кто это сделал? — осведомился я, обернувшись назад и оглядев всех присутствующих на церемонии.

— Да, и я этому несказанно рада. Не хочу привлекать к себе внимание. К тому же Татьяна Егоровна, — мать Анатолия, — нуждается в поддержке больше меня. А ещё, в отличие от меня, она по-прежнему любит его. Мне же просто хотелось побыть в сторонке и поскорее забыть этот день. Также мне хотелось попросить у вас об одолжении.

— Я весь внимание, — мигом отозвался я.

Евгения достала из сумочки телефон и протянула его мне.

— Это смартфон Анатолия. Когда-то я купила его в подарок. Вы не могли бы передать его Татьяне Егоровне? От меня она не захочет ничего принимать. Мы с ней не слишком ладили и раньше, после развода и вовсе перестали общаться. Сейчас, после гибели ее сына, опасаюсь, что она просто вцепиться мне в лицо или заревёт белугой.

— А что если наоборот — захочет с вами помириться? Бывает трагедия сближает людей, которые не находили ранее общего языка.

— Бывает и обратное, — засомневалась Евгения. — Если вы в очередной раз поможете мне и передадите ей телефон, при этом у нее возникнет желание помириться со мной, тогда я подойду к ней.

Я забрал телефон и, пообещав вернуться как можно скоро, направился к женщине в инвалидном кресле. Дождавшись, когда от нее отойдет человек, приносящий свои соболезнования, я подошел к ней вплотную.

— Вы ведь уже были у меня, — заметила старуха, вытирая салфеткой нос, затем глаза. — Алексей, не так ли?

— Все верно. Я подошел, чтобы передать вам кое-что.

— Что это?

— Телефон вашего сына. Будет правильно, если он останется у вас.

— Это ведь она послала вас ко мне, — с явным презрением изрекла мать Краснова, кивнув в сторону Евгении. — Сама она не смогла подойти.

— Она хочет, но опасается вашей реакции.

— И правильно делает! Пусть опасается! — эти слова были произнесены достаточно громко, чтобы услышали все находящиеся в зале, в том числе и Евгения. — Мне ничего не нужно! Такими телефонами я не могу пользоваться, у меня есть свой попроще — кнопошный! К тому же, он точно не вернет мне сына! Пусть оставит его себе! Ведь ей всегда были важнее деньги и красивые цацки, а не мой сыночек! Бедный мой сыночек….

Она зарыдала в голос, из-за чего все уставились на нас. Мне стало ужасно неловко, будто причиной рыдания немощной старухи стали мои увесистые оплеухи. Попытавшись успокоить ее и поняв, что все мои старания тщетны, я отошел в сторону.

— Вы сами все слышали, — произнес я, вернувшись обратно к Евгении.

— Нет, он мне не нужен, — приподняла она ладони вверх, стоило мне протянуть смартфон назад.

— Поверьте, мне он тоже не нужен.

— Тогда, сделайте еще одно одолжение. Положите его Анатолию в карман пиджака. Сама я не смогу.

Я направился к гробу. Мысль о том, чтобы незаметно достать сим-карту из телефона, прежде чем положить его в карман усопшего, пришла ко мне мгновенно. А все из-за того, что в моей голове зазвучали слова Безбородова. Что если в причинах смерти Краснова на самом деле скрывалась тайна? Я, конечно же, не верил в вину Евгении, но что если убийца и вправду был? Исходя из дурного характера покойника, недоброжелателей у него могло быть очень много. Мог ли ответ на эту тайну храниться в телефоне, что был в моих руках? Возможно. Как минимум в нем мог храниться номер распространителя или даже изготовителя опиоидов, чья вина была не меньше гипотетического убийцы. Тогда стоило рискнуть. Шанс вычислить убийцу и обелить имя Евгении перед Безбородовым был очень заманчивым.

Подойдя вплотную к краю гроба, так чтобы мои манипуляции остались никем незамеченными, я снял заднюю крышку аппарата, вытащил аккумулятор, затем симку. Спрятав ее в кармане, я вернул остальные детали на место и положил телефон во внутренний карман пиджака Краснова. Под конец, поправив ему галстук, я удалился.

К этому времени, внимание Евгении было привлечено входной дверью дома культуры. Проследив за ее взглядом, я увидел у входа медсестру, которую слухи приписывали в любовницы покойника. В руках она держала две гвоздики. Лицо ее напоминало маску. Никаких эмоций. Глаза бегали из стороны в сторону, словно боясь на чем-то сконцентрироваться. Когда же, в ее поле зрения попала Евгения, женщина мигом опустила голову и отошла подальше от входа, затерявшись среди других пришедших на панихиду.

Эта мимолетная ситуация поведала мне две истины. Для Евгении не было секретом существование любовницы. И обе женщины явно знали друг друга в лицо.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался я.

— Держусь, — произнесла она, явно пытаясь скрыть свой интерес к пришедшей медсестре.