– Катрина, успокойся, пожалуйста, – примирительно произнес он.

– Успокойся? Ты хочешь, чтобы я, на хрен, успокоилась? Тогда СДЕЛАЙ что-нибудь, твою мать!

– Я освободил тебя под залог. Что было нелегко, поверь мне.

– О-го-го, вот это да! И это все? Не припас больше адвокатских козырей в рукаве?

– Перестань, Катрина, я не занимаюсь уголовными делами, – сказал он. – И в таком деле, со всеми уликами против тебя…

– Тайлер, да поможет мне Бог. Если и дальше будешь намекать, что считаешь, будто я убила Майкла, то я убью тебя.

Он поднял обе руки, словно защищаясь от ее атаки:

– Я хочу лишь сказать, что все не очень здорово. В полиции считают, что в этом деле есть веские доказательства, и, очевидно, окружной прокурор тоже так думает. – Он понизил голос, словно сообщал ей большой секрет. – Фактически окружной прокурор сама собирается заняться обвинением. А это означает, она считает это дело «слэм-данк», потому что идет на перевыборы.

– О господи! Твою мать! – разбушевалась Катрина. – Чертовски здорово! И каков твой план, Тайлер? Дать ей выиграть?

– Мой план заключается в том, чтобы привлечь эксперта, – проговорил Тайлер тем же ровным невозмутимым тоном. Впервые улыбнувшись, он для пущей важности помолчал, а затем с явным удовольствием произнес: – Джейкоба Брилстейна.

– О-о! – обрадовалась Катрина, и на какой-то миг весь ее гнев улетучился.

Джейкоб Брилстейн был, бесспорно, самым блестящим, выдающимся адвокатом защиты в регионе трех близлежащих штатов. Он много раз брался за безнадежные дела, добиваясь оправдания своих клиентов.

– Неужели он не проиграл ни одного дела?

– Полагаю, может быть, одно или два, – ответил Тайлер. – Просто он не допускает, чтобы это печатали аршинными буквами на первой полосе. Но чертовски мало неудач, Катрина. – Он заулыбался еще шире. – Чертовски мало!

* * *

Катрина примостилась на краешке кожаного дивана. Это был прекрасный предмет обстановки, располагающий к тому, чтобы откинуться назад и с удобством расслабиться. Но Катрина не могла расслабиться. Она по-прежнему пребывала в состоянии шока, совершенно сбитая с толку происходящим – и тем, как стремительно все меняется. Только вчера утром Майкла убили, а ее обвинили в этом и отправили в тюрьму. Боже правый! И вот теперь она сидит в кабинете Джейкоба Брилстейна, расположенном в центре города, и видит из больших окон закат над Манхэттеном. Большая комната забита папками и книгами, повсюду разбросаны необычные предметы: шаровой молоток с красной ленточкой на рукоятке, шар для боулинга, пять или шесть игрушечных пистолетов и ножей – видимо, как напоминание об интересных делах. На стене висело несколько спокойных оптимистичных картин – то, что Катрина называла «мотельной живописью». Там был еще стеклянный кофейный столик, на котором стояла хрустальная ваза со свежесрезанными цветами. В целом создавалось впечатление, что сидишь в странной, но уютной комнате эксцентричного дядюшки, в обстановке, располагающей к спокойствию, но для Катрины это было невозможно. Убийство – тюрьма – допрос следователями! Ее неожиданно занесло в мир, где она никак не должна была оказаться, и вот она застряла в нем! В тот момент успокоиться ей было так же сложно, как полететь.

И все считают, что убила Майкла именно она! Что совершенно немыслимо, даже если он и в самом деле был педофилом, как утверждают детективы. Или, может быть, в особенности если он был педофилом! Потому что в этом случае убивать его просто глупо – она быстро развелась бы с ним, оставив себе дом, яхту – все, что пожелала бы. Обычно у педофилов мало благоприятных шансов в бракоразводных процессах.

Но раз она знает, что не убивала Майкла… то кто тогда?

Ответ напрашивался сам собой – Рэндалл. Но ей это казалось маловероятным. Катрина чувствовала, что знает Рэндалла. В конце концов, она не глупа, понимает толк в людях. И если уж она столько раз спала с мужчиной, то наверняка знает его характер. Рэндалл – милый, мягкий культурный парень. Он и муху не обидит, и Катрина была в полной уверенности, что он не в состоянии убить другого человека.

Но она слышала его перепалку с Майклом и не сомневалась, что Рэндалл испытывает к ней чувство, сильное чувство, помимо просто физического влечения. Разве не могло случиться так, что при нечаянной встрече с Майклом у Рэндалла подскочил адреналин, и, когда тот заорал на него – она это слышала, – Рэндалл на минуту потерял самообладание? Разве не мог Рэндалл поддаться минутной слабости и убить Майкла из любви к ней?

Нет. Это просто немыслимо. Рэндалл – почти что агнец Божий, мягкий и милый человек. Это исключено. Он не мог убить Майкла.

Тогда остается сама Катрина. Или… кто?

И она волновалась, покрывалась холодным потом, суетилась. Даже сам Брилстейн не мог ей помочь. После беглого вступления он почти час допрашивал ее с пристрастием – хуже детективов! – задавая весьма колкие вопросы, заставляя по нескольку раз рассказывать обо всем, что произошло, – обо всех невероятных, немыслимых событиях, приведших к этой встрече. И сейчас он, казалось, впервые расслабился, и Катрина стремилась к тому же, но не могла.

– Так-так, – тихо произнес Брилстейн, просматривая свои многочисленные заметки. – Так-так-так… – Кивая, он перевернул еще несколько страниц, сделал еще пару быстрых записей, наконец опустил блокнот себе на колени и взглянул на Катрину. – Вы сочтете меня банальным, если я спрошу, какую новость вы предпочитаете услышать первой – хорошую или плохую? Но… – Он приподнял бровь и, чуть улыбаясь, взглянул на Катрину. – Ну так как?

– Полагаю, я… в смысле какова… гм… хорошая новость…

Он заулыбался шире:

– Исходя из того, что вы мне рассказали, дело не настолько завершенное, как они полагают.

– Это хорошо, – заметила Катрина.

– Как я и говорил. Но плохая новость… состоит в том, что дело очень близко к завершению, и на основании того, что я слышал в офисе окружного прокурора, сторона обвинения считает его очевидным. – Он чуть улыбнулся. – Они любят говорить подобные вещи – «очевидное», – произнес он с явной насмешкой.

– О-о, – вздохнула Катрина. – Значит… гм… А что думаете вы, мистер Брилстейн?

– Прошу вас, называйте меня Джейком. Нам придется проводить вместе много времени, так что… Надеюсь, я могу называть вас Катриной?

– Да, конечно.

– Знаете, Катрина, в этом деле есть одно или два слабых места, через которые я мог бы протащить грузовик. – Он кивнул, но потом нахмурился. – Не поймите меня превратно, окружной прокурор очень хороша для клиента нееврея. Умная. И чтобы заткнуть эти слабые места, она будет надрывать свою крепкую задницу истинной американки.

– Вот как! А есть такие… гм… слабые места? – Катрина замолчала, не зная в точности, что хотела сказать.

Брилстейн не смутился:

– Конечно есть. Вся эта история с сигнализацией, например хронология. Вы говорите, когда ваш муж вернулся домой, она была отключена, так?