Юля и Денис сразу же повисли на ней. Ларочка расцеловала внуков и обратила пристальный взгляд на Андрея.

– Лариса Игнатьевна, познакомьтесь, это мой муж Андрей Владимирович Михайлов.

– Рада знакомству, – вежливо, но сухо, ответила Ларочка. – Проходите в дом, не стесняйтесь. Мы всегда рады новым друзьям. И честно говоря, мы вас заждались. Всем не терпится сесть за стол. В этом году Борька расстарался и блюда приготовил отменные.

В это время на звук голосов детей из гостиной торопливо вышел Валерий Иванович. Высокий, широкоплечий и красивый. Темные волосы, без единого седого волоска, были коротко пострижены. Это модная современная стрижка делала бывшего мужа еще привлекательнее. Оля почувствовала легкий озноб и беспомощно повернула голову к Михайлову, словно ища у него защиты. А Скворцов широко распахнув руки, приятным баритоном проговорил:

– А вот и мои дети! Как же я соскучился! Как у вас дела?

Юля и Денис бросились в его объятья и весело, перебивая друг друга, принялись рассказывать о своих делах. Оля краем уха слышала, как дочь хвасталась победой в олимпиаде по русскому языку, а Денис верещал о том, что всякий раз побеждает дядю Андрея в шашки.

Спустя какое-то время, оторвавшись от детей, Скворцов сказал:

– Здравствуйте. Рад, Оля, что ты приехала. А это, я так понимаю, твой новый муж?

– Да, – пролепетала Скворцова.

– Что же вы стоите? Мы уже слюной изошли, ожидая вас. Мама, гости ждут. Пора ужинать.

Твердый и уверенный голос Валерия придал Оле уверенности.

– И я рада тебя видеть, Валерка. Отлично выглядишь.

– Я не барышня, чтобы делать мне комплименты, милая. А вот ты сегодня на редкость хороша, – безразлично парировал Скворцов и повел детей в гостиную, из которой доносились приглушенные голоса гостей свекрови.

– Извините за опоздание, – напомнил о себе Михайлов, который стоял у стены холла и неловко переминался с ноги на ногу. Он чувствовал себя здесь лишним и уже был готов был покинуть этот дом, не попрощавшись.

– Ну англосаксонский этикет допускает опоздание на пятнадцать-двадцать минут. И приличия позволяют, – благосклонно отозвалась Ларочка. – Но явись вы минутой позже, то уже застали бы нас сидящими за столом. Прошу вас, Андрей Владимирович, не стесняйтесь. А то я вижу, что вы уже готовы сбежать от нас. Не бойтесь, мы не кусаемся. Это цветы мне?

– Да. Поздравляю вас, Лариса Игнатьевна, – ответил Михайлов и протянул букет имениннице.

– Спасибо, Андрей Владимирович, – поблагодарила Ларочка и обратилась к Оле: – А что у тебя за коробка в руках, Оленька?

– Это сюрприз, – почему-то смутилась Оля.

Лариса Игнатьевна ухмыльнулась, приняла из рук Оля нарядную коробку и пошла в сторону гостиной, а Оля, сделав шаг за ней, небрежно бросила Михайлову:

– Ну что ты стоишь здесь как бедный родственник? Идем!

Михайлов криво улыбнулся и поколебавшись несколько секунд, неохотно поплелся за ней.

Просторная гостиная, выдержанная в классическом стиле, была полна гостей. Состав друзей Ларочки не менялся годами. Здесь были и Калинины, и Федоровы, и Вознесенские, которые считали себя хозяевами жизни и кичились своим положением в обществе. Ресторатор Борис Ильич Вардин по обыкновению притащил в дом своей давней подруги очередную нимфетку, длинноногую девицу лет восемнадцати, хотя самому было уже далеко за пятьдесят. Нинка Миркина как всегда приперлась одна. А Танька Титова, слегка похудевшая, что позволило ей влезть в приличное платье, держала за руку своего тщедушного доцента, который маслеными глазками скользил по стройной фигурке девушки Вардина. Разнаряженная Элка стояла у стола, скрестив руки на груди. И Оля, обратившая свой первый взгляд именно на жену Скворцова, почувствовала острую ненависть к разлучнице, но еще больше ее одолела дикая зависть. На руке Элки, под светом итальянской хрустальной люстры, блистал и переливался изумительный, весь усыпанный бриллиантами, золотой браслет в виде змеи, глаза которой сверкали настоящими натуральными сапфирами. «Таких вещиц он мне не дарил, – тоскливо подумала Оля. – Он мне вообще мало что дарил».

Располневший и еще больше поседевший Петруша Усольцев лениво листал какой-то журнал, но при появлении Ларочки сладко заулыбался и сказал:

– Ну наконец-то мы все в сборе! Ларочка, приглашай нас к столу.

– Сейчас Петруша, одну минуточку. Я только хочу взглянуть на подарок Оленьки.

– А что в коробке? – поинтересовалась любопытная Татьяна Ивановна.

– Пока не знаю. Сейчас посмотрим, – пробормотала Ларочка, быстро срывая яркую нарядную обертку.

Когда она достала куклу из коробки, то замерла от восторга, а потом громко воскликнула:

– О!

– Вот это да! – привизгнула Миркина. – Ларочка, это же классное пополнение твоей коллекции!

– О да! – счастливо засмеялась Лариса Игнатьевна и быстрым шагом пошла к угловому шкафу витрине, где за стеклом сидели или стояли куклы, приобретенные ею в течение всей жизни. Здесь были и японки, и китаянки, и негритянки, одетые в национальные костюмы. Ларочка не жалела денег и на европейских красавиц. Из всей коллекции свекрови Оле больше всего нравился домовик по имени Мартин, которого они когда-то купили со Скворцовым в Испании. И все куклы коллекции были только авторскими работами, потому что в этом деле свекровь хорошо разбиралась и на дух не выносила игрушек массового фабричного производства.

Старшая Скворцова поставила Даму с вуалью на верхнюю полку и обернулась к гостям. Она обратила свой взгляд на Олю и с придыханием сказала:

– Спасибо, Оленька! Порадовала старуху. – А потом внушительно заговорила, обращаясь к гостям: – Ну, господа, теперь можно и отужинать. Прошу к столу.

Гости начали чинно рассаживаться. Валерий Иванович усадил детей рядом с собой. По правую руку от именинницы уселся Усольцев, по левую – Элла. Места Михайлова и Оли оказались в дальнем от именинницы торце стола.

Ужин оказался довольно скучным, а здравицы избитыми и банальными. И только Петруша Усольцев старался как-то оживить гнетущую атмосферу, повисшую в гостиной. Он не скупился на комплименты Ларочке и пытался рассказывать какие-то пошлые анекдоты, над которыми никто не смеялся.

Элла исподлобья и с откровенной неприязнью поглядывала на Олю. Но чаще ее взгляд останавливался на Андрее, жадно поглощающем вкусную еду, приготовленную в ресторане Вардина. Оля же наблюдала за общением детей и Валерия, но больше ее волновало то, как ведет себя Михайлов. Он ни с кем не общался, не поддерживал тосты и сидел угрюмо, уставившись только в свою тарелку. Оля не на шутку начала волноваться, когда Андрей, поставив перед собой бутылку пятизвёздочного коньяка, принялся наполнять свою рюмку все чаще и чаще. Любовник быстро напивался, и Оля подозревала, что совсем скоро ее он свалится под стол, окончательно опозорив ее перед всеми. Тут ей в голову пришла здравая мысль: «Надо сваливать отсюда пока не поздно. И