пока они либо опыта не наберутся, либо их не сменят более компетентные люди. Зато одно я могу сказать тебе уже сейчас: будучи в Кремле и большой политике, ты хоть как-то сможешь повлиять на то, чтобы ускорить этот процесс. А если отойдешь в сторону, то уж точно никак ни на что не повлияешь. А вот снова попасть в тюрьму — это раз плюнуть. Уверен, что хочешь уйти? Отступить?

Андрей замолчал. Признаться, меня его решение выбило из колеи. Да, я сам виноват, что толком не поинтересовался, как он, когда вышел из госпиталя. Больше тогда за Люду переживал, да был зол на Берию. А после уже меня чуть ли не выпнули из Москвы в Крым, выдав путевку, и об Андрее и остальных я вспомнил уже на полуострове. Созвонился тогда с Кольцовым, тот сказал, что все понимает и ко мне у него вопросов нет. Есть ли у него вопросы к ОГПУ, я спрашивать не стал. И так понятно, что он не в восторге от встречи с ними. На свой рабочий номер тоже звонил, но мне никто не ответил и я решил, что Андрею тоже дали отпуск. Кто же знал, что это не так?

Кондрашев замялся, но однозначно отказываться уже не спешил.

— Дай мне подумать, хорошо? — наконец сказал он.

— Думай. Только недолго. Надеюсь, пару дней тебе хватит. И может, все же расскажешь, что с тобой было за этот месяц?

— После пар. Занятие начинается, — согласно кивнул он головой.

Как и договорились с Андреем, после окончания лекций мы не отправились в Кремль, а неторопливо пошли по территории университета, делясь своими историями о проведенном месяце. Кондрашева отпустили, как он и сказал, через три дня после задержания. Следствие еще тогда шло, а я все еще был в коме. В итоге от работы его тоже отстранили. Отпуска ему никто не давал, да еще и расписку о не выезде за пределы Москвы взяли. Что делать, парень не знал. На работу не устроиться, даже временно, учебы нет — каникулы, друзья тоже или заняты, или уехали на лето из города. Вот ему ничего иного и не оставалось, как думать над своей дальнейшей судьбой.

— И чем же ты занимался? Не только ведь думы думал, — хмыкнул я.

— Мелким ремонтом по дому, — ответил Андрей. — Не только в нашей квартире, — тут же уточнил он, стоило мне открыть рот. — У нас соседей много. То бабе Клаве надо помочь ножку у койки заменить, то деду Пахому петли у двери смазать. Тетя Инна часто просила воды натаскать. Летом водопровод отключали, а у нее трое малых, один еще грудничок совсем. Там стирки — море. Ну и остальные не отказывались от моей помощи. Лишь когда ты очнулся, да следствие закончилось, меня обратно в Кремль взяли.

Следом пришла моя очередь рассказывать. Поделился и впечатлениями об отдыхе и мыслями, как его улучшить можно. Тут же пришла идея, как Андрею отплатить за то, что он испытал пусть и не по моей вине.

— Я хочу с этими аттракционами пойти к товарищу Сталину, — сказал я. — Предложить внедрить их на всесоюзном уровне. Если он даст добро, то надо будет и по производствам поездить, и на сами курорты возможно заглянуть — посмотреть, что у них внедрить возможно. К тому же у нас не только летний, но и зимний отдых возможен. Короче, частые командировки понадобятся. Что если я твою кандидатуру предложу?

— А как же учеба? — тут же с сомнением спросил Андрей.

Но по взгляду вижу, сама идея ему понравилась.

— Часть лекций я и сам запишу, потом у меня перепишешь. Часть можно будет у других взять. Думаю, не откажут. Ну а к зачетам и экзаменам ты возвращаться будешь.

— В этом году у нас дипломная работа.

— Вот и тема тебе уже есть — советское законодательство в туристической деятельности, — тут же предложил я.

Терять парня, который уже почти год верно работал со мной и мы друг к другу «притерлись» мне не хотелось. Как и быть неблагодарным. Еще немного посомневавшись, Андрей все же согласился. Теперь главное уговорить товарища Сталина. В самой идее я не сомневался, что ее примут. Но вот отдадут ли ее реализацию Кондрашеву? Тут-то у меня и были сомнения.

Как оказалось, мои сомнения оказались не напрасными.

— И как вы себе это представляете, товарищ Огнев? — спросил меня Иосиф Виссарионович, когда на первой же встрече с ним я озвучил свою идею. — Товарищ Кондрашев не является членом контрольной комиссии, как вы. Что уже станет для него препятствием при выполнении вашей задумки. На каком основании его будут пускать на завод? И как это не прискорбно осознавать, но даже то, что он выполняет прямое поручение, не является гарантией, что его воспримут всерьез. Так он еще и не является членом партии. И единолично ввести его в партию не могу даже я. Да и в комиссию просто так не попадешь. Или забыли, как вас туда принимали?

— Совсем ничего нельзя сделать? — спросил я. Судя по настроению Сталина, в целом он не против, но мешают «обстоятельства», как говорится.

— Можно, — обрадовал меня генеральный секретарь. — Отправить вас обоих в такую командировку. Идея ведь все равно ваша, товарищ Огнев, вам ее и воплощать в жизнь.

— А как же проверка предприятий? — тут же спросил я.

— Я уже вам говорил, что не один вы этим занимаетесь, — напомнил мне Сталин. — К тому же есть мнение, что в рамках этой работы вам уже «тесно», — хмыкнул он. — И покушение на вас из-за вашей «побочной деятельности» говорит о том же. Стране вы принесете не меньше и даже больше пользы, если возьметесь за реализацию отдыха для наших граждан. Хороший отдых — залог плодотворной работы. На вас смотрю и лишь убеждаюсь в этом.

— Так что мне Андрею сказать?

— Пусть подает заявку на вступление в партию и готовится в командировку. Предписание получите оба. Вы же станете поручителем у Кондрашева?

— Конечно, — тут же согласился я.

Андрей вполне заслужил моего доверия, чтобы написать поручительство для него на вступление в партию.

— Вот и хорошо, — подвел черту под разговором Иосиф Виссарионович. — Как вернетесь, жду от вас развернутого отчета. Поездить теперь по стране