– Макс, чего ты все смотришь на них?

– Эх, Пауль, вспоминаю, что и меня недавно так же привезли, – выдохнул я. На самом деле я понятия не имел, как меня везли, был в отключке.

– Тяжело там, да? – с нескрываемой тревогой в голосе продолжал Пауль.

– Да, – просто качнул головой я.

В такой суете на свой поезд мы попали лишь под утро. Очень порадовали вагоны. Это хоть и были не пассажирские купе, но и не скотовозы, как у нас. Каждый вагон был обустроен нарами до потолка в три яруса, причем оставалось место и для того, чтобы можно было свободно перемещаться, и для небольшой загородки с парашей. Но главное, посередине имелась большая железная печь, от которой так здорово прогревался вагон, что все буквально сразу раздевались. Появилась другая проблема. Вонять стало так, что резало глаза. Интересно, сколько не мылись некоторые из солдат, месяц?

Перед самой отправкой нам предложили набрать с собой воды, а я, узнав, где ближайший ее источник, сунул голые ноги в сапоги и пошел стираться. Выстирал нательное и портянки, обе пары. Было немного прохладно, но я еще и подмылся частично, а добравшись до вагона, быстро согрелся. На нарах развесил белье, тут все так делали, правда, постирались лишь немногие, но и это хлеб. К вони все же привыкаешь, как бы тяжко ни было. От тех нар, которые занял я, до окна было далековато, жаль, но хорошо хоть место занял внизу. Была мысль залезть повыше, но те, кто находился под крышей, кашляли от вони сильнее нижних.

Когда поезд тронулся, кто-то из солдат решил проверить сдвижную створку ворот и обнаружил, что она не заперта. Распахнув на ходу тяжелую створку чуть не полностью, в вагоне стало просто отлично. Солдаты были далеко не дураками и, проветрив немного, вновь закрыли двери, оставив, правда, небольшую щель. Такими умными были не одни мы в нашем желании проветриться. Выглядывая наружу, солдаты сообщали, что из других вагонов так же торчат головы.

Несмотря на проветривание, печь вполне справлялась с нагревом вагона, знай дрова кидай в топку. Останавливались часто, за время стоянок набирали дров на станциях, хорошо, что с этим не было проблем, все ж это не наша страна, где много леса. Ехать было даже весело, ко мне особо никто не приставал, я еще раньше, на погрузке попросил парней не афишировать то, что я уже воевал. Знаю, что, если бы этот факт был обнародован, меня бы задолбали с просьбами о рассказах. Ведь все солдаты одинаковы, неважно, на каком языке они говорят. Тут едут одни новобранцы, молодые, по сути еще мальчишки, а я-то волк тертый. Так что за все время в пути я всего лишь пару раз участвовал в беседах, причем только со знакомыми мне солдатами.

Да, повторюсь, это вам не Россия. Тогда, после освобождения, узнав, насколько далеко мне до родины, я немного охренел, но сейчас уже успокоился. Мы дольше стояли на различных станциях и полустанках, чем двигались в нужном направлении. Однако уже к обеду мы были на границе с Российской империей. Во мне все клокотало. Так хочется домой, хотя я и дома-то не знал. Но хотелось вернуться как можно скорее к людям. К нашим, русским людям. К тем, кто говорит на родном мне языке, пусть даже это вновь будет грязный окоп.

Граница под полным контролем австрийцев, поэтому она была лишь условной. Везли нас не так и далеко, на Украине ведутся тяжелые бои, поэтому, чтобы не нарваться на армию Николая Второго, нас высаживали далеко от линии фронта. Очень далеко. Нам вновь предстояло топать пешком, как бы не сто верст.

Прямо на станции, куда прибыл наш эшелон, нам выдали оружие и еще один небольшой паек. С едой был порядок, я еще не успел все прожрать, хотя у меня и просили поделиться. Это солдаты в вагоне бухали всю дорогу, вот и тянуло их с похмелья на жор.

Здесь, на родине было немного холоднее, но мысль о скором возвращении все же грела душу. Приводя в порядок мысли, решил, что на ближайшем привале надо валить. Решение созрело не просто так. Этот батальон уже скоро должен влиться в ожидающий пополнения полк и двинуть на юг, в Крым. А мне нужно куда-то в район Луцка, ну или просто поближе к нему, надеюсь, я смогу отыскать свою часть и не быть пристреленным по пути.

Привал случился спустя половину следующего дня. Около часу дня по рядам бойцов пронеслась команда, и все разом остановились. Небольшой лесок, рядом с ним пруд, ну, или маленькое озеро, кому как. Солдаты, получив новую команду «вольно», разбрелись кто куда. В основном все были озабочены именно отдыхом, банально хотелось упасть и вытянуть ноги. Признаться, я устал, наверняка побольше, чем кто-либо в батальоне. После всех моих ранений тело просто сковывало и болело буквально целиком. Мне бы в ванну сейчас, да часок попарить кости…

«Ага, сейчас, мля, еще и массаж пожелай, по всему телу».

Командиры, как оказалось, были далеко не дураками и объявили, что выход будет с утра. Я аж выдохнул от счастья. Конечно, за пятнадцать-шестнадцать часов я один хрен не восстановлюсь полностью, но идти буду уже в силах.

Час я просто лежал. Кто-то проходил мимо, что-то спрашивал, я не подавал признаков жизни. Когда сильная боль и усталость отступили настолько, что я смог открыть глаза и обвести глазами округу, понял, что могу двигаться. И двинулся. Мне нужна была вода, а видел я ее только в этом самом пруду, возле леса. То, что пруд имел воду, было заметно издали. Растительность еще не набрала силу, апрель вроде как на дворе, рановато еще, и вода в пруду казалась черной кляксой на фоне первой травы вокруг. Наклонившись, разглядывая отражение лица в водной глади, в момент отметил про себя, что вода-то кристально чистая. Как снял с себя форму, даже не заметил, очнулся только вынырнув из воды на середине пруда.

«Черт возьми, какой же это кайф!» – я чуть не заорал вслух от удовольствия. Холод резал кожу и сводил ноги, но это были сущие мелочи. Казалось, в меня просто входит новая жизнь.

– Эй, рядовой, ты совсем сдурел? Вода ледяная, простудишься и помрешь от туберкулеза через неделю, – окликнули меня с берега. Оглянувшись, увидел кого-то из офицеров, но кто это, я не знал.

– Все нормально, господин офицер, вода не такая уж и холодная.

– Вылезай говорю, немедленно! – выкрикнул ответом на мою реплику офицер, но ждать не стал и, развернувшись, ушел.

Все мои вещи были на берегу. Нырнув еще раз, точнее просто окунувшись с головой, я начал вылезать. Ноги прилично так свело, по мышцам уже носились волны новой боли, но после такой дороги на новый вид недомогания я просто старался не обращать внимания.

– Смотри, Альфред, этот парень точно останется неженатым, – вдруг услышал я смех рядом и обернулся.

Я уже вылез и пытался встать на носочки, чтобы спазм отпустил мышцы, когда ко мне подошли. Солдат было двое, оба какие-то смешные, неряшливо одетые и без оружия. Видимо, увидев такую картину, как купание в апреле, решили подойти и посмеяться. А предметом их смеха было мое «хозяйство». Если вы мужчина, должны понимать, о чем речь. После ледяной воды у меня между ног все скукожилось так, что выглядело это, как будто мне лет пять и я ребенок. Добавляли антуража волосы ниже пупка, дополнительно скрывавшие и так небольшое «хозяйство».