Шрифт:
Закладка:
— Здрасьте, дяденька граф! — бросился мне навстречу Яшка.
— Здравствуй, братец. Ну как вы тут?
— Хорошо! Лучше, кажется, и быть не может. Мне даже учиться нравится! Господин учитель говорит, что я способный.
— Не сомневался. Как работается? Всё успеваете?
— Конечно! Нынче ведь мы и по городу, и по окрестностям без опаски бегаем. Тварей больше не боимся.
— Давно?
— Что?
— Тварей, спрашиваю, давно не боитесь?
— Дак, с тех пор, как вы этого злыдня Троекурова извели! В городе будто даже дышать легче стало. Кого хотите, спросите, вам каждый скажет. А господин Дубовицкий из Благородного собрания сказал, что вас надо почётным гражданином города сделать. А градоначальник Абрамов сказал, что ему хлопотать некогда. А Дубовицкий сказал, что если Абрамову некогда, то он сам похлопочет. Да так похлопочет, что после за Абрамова хлопотать придётся. А при ихнем разговоре девица была, которую Абрамов недавно на службу взял. И сказала про вас, что вы аж в самом Пекле целую рать упырей положили! Она-де своими глазами видела. И что более почётного гражданина, чем вы, во всём городе не сыскать.
Н-да. Правильно я сделал, что к Фёдору за новостями не зашёл. Уж чего-чего, а этого добра тут каждый встречный лопатой накидает.
— Ясно, — кивнул я. — Ладно, не буду задерживать. Беги!
Яшка кивнул и убежал.
А я прошёл в контору Урюпиных. Александра, услышав слово «Петербург», даже не стала спрашивать, что мне там понадобилось. Схватила саквояж и объявила:
— Я готова!
— Нет! — неожиданно возразила Евгения. — Надень другое платье. Коралловое, с английским кружевом. Оно тебе больше к лицу.
— Ты полагаешь?
— Уверена.
— Но Владимир Всеволодович…
— Владимир Всеволодович пока выпьет кофе.
— Но, быть может, он спешит?
— Ах, дорогая. Это ведь Владимир Всеволодович! Если бы он спешил, ты уже была бы в Петербурге.
— И правда, — Александра хихикнула. — Сию секунду, господин Давыдов! Извольте обождать.
Она упорхнула. Евгения предложила мне сесть, позвала слугу и приказала принести кофе. Наклонившись ко мне, доверительно сообщила:
— В Сашеньку безумно влюблен господин Ползунов.
— Да что вы? До сих пор мне казалось, что предмет любви у господина Ползунова единственный, и он не одушевлённый.
— Да-да! Это совершенно точно. В последнем письме он ей и так и написал.
— Что безумно влюблён?
— Ах, ну нет, конечно! Кто же об этом напишет напрямую?
— Н-ну… — я посмотрел в зеркало, висящее в простенке.
— Никто! — категорически объявила Евгения. — Ни один воспитанный человек!
— Н-да. Повезло мне, что не воспитанный… А Ползунов как написал?
— «Дражайшая Александра Дмитриевна». Не «уважаемая», а «дражайшая»! Понимаете?
— О, да. Теперь понимаю. Ясный день, безумно влюблён.
— Вот! А я что говорю?
Александра прискакала уже минут через десять. В новом платье, шляпке, даже волосы уложены по-другому.
— Восхитительна! — одобрила Евгения. — Он падёт к твоим ногам сей же миг! Не забудь подписать у него банковские бумаги. Вот, я приготовила, — она протянула сестре кожаную папку.
— За кого ты меня принимаешь, — обиделась Александра. Открыла папку, быстро пролистнула. — Да, всё на месте! Благодарю, Женечка, не скучай. Владимир Всеволодович, я готова.
— Вашу бы готовность, Александра Дмитриевна, да некоторым главам охотничьих орденов, — проворчал я.
Обнял Александру за талию. В следующий миг мы оказались в доме Ползунова.
* * *Комната была заперта, из замка торчал ключ. Я отпер дверь. Мы вышли в коридор.
— … да это просто несусветная глупость! — прогрохотал от кабинета Ползунова его голос.
— Ах, несусветная⁈ — взвизгнул некроинженер. — А вы читали о последних исследованиях британских учёных?
— Я вижу то, что видят мои глаза! Вы хотите сказать, что это будет работать⁈
— Я абсолютно убежден, что это будет работать!
— Нет!
— Да!
За дверью кабинета что-то оглушительно грохнуло. Судя по всему, об эту самую дверь и разбилось.
От двери отпрянули лакей и кухарка.
— Что за шум? — спросил я.
— Ох, господин Давыдов! — лакей бросился ко мне. — Как хорошо, что вы прибыли. Изволите ли видеть — с ночи друг на друга орут! А мы и заглянуть боимся, не то что завтрак подавать.
— Пэпэльнитсу раскол-лотили, — грустно добавила кухарка.
— Может, барышню фарфоровую? — предположил лакей. — С каминной полки.
— Н-нэт. Пэпэльнитсу…
— Разберёмся, — пообещал я.
Распахнул дверь. Крайне удачно — мне в лоб летела фарфоровая статуэтка. Видимо, та самая барышня. Пришлось поймать.
Ничего такая барышня, фигуристая. Из одежды — золотые сандалики и веночек на голове. Хороший стиль, мне нравится.
— Красивое, — похвалил я.
Поставил барышню на каминную полку. Обвёл взглядом кабинет Ползунова. Битва тут шла не на жизнь, а на смерть.
Стол, пол, подоконники — всё завалено бумагами и деталями механизмов. Школьная доска в углу исчеркана мелом, а накурено так, что хоть топор вешай.
Я прошёл к окнам, открыл.
— Доброго дня, господа, — вежливо сказала Александра. — Надеюсь, мы вам не помешали?
Присела на корточки и принялась собирать бумаги.
Глава 19
— Ах, ну что вы, — Ползунов бросился к ней. — Право же, не стоит беспокойства! Здравствуй, Владимир. Прошу извинить. Мы с Юлианом Юсуповичем немного повздорили.
— Да ну, брось, — я поднял с пола перевернутое кресло. Стряхнул с него клочки разорванных в ярости бумаг. — Это разве повздорили?