— Здесь упоминаются чрезвычайные обстоятельства. Что входит в это понятие?

— Прошу…

Мы подошли к другому документу. Александра так же быстро просканировала и его.

— «Появление прямой и непосредственной угрозы для государства Российского», — процитировала она. — Поправьте меня, если я ошибаюсь. Европа, кишащая тварями, а также разгул упомянутых тварей непосредственно в государстве Российском — это прямая и непосредственная угроза. Или же вы склонны называть её косвенной?

— Эм… Пожалуй…

— Если вы признаёте, что сия угроза есть прямая и непосредственная, то, согласно предоставленному документу, охотник имеет право на упрощённое рассмотрение дела, для чего ему достаточно только предоставить артефакт.

— Помилосердствуйте, но ведь под угрозой всё-таки имеется в виду нечто отличное от, так сказать, ставших обыденными…

— В предоставленном документе такой формулировки не содержится. Впрочем, вы, разумеется, вправе утверждать свою точку зрения, согласно которой твари не являются прямой и непосредственной угрозой. Я полагаю, мы можем инициировать судебный процесс. Я постараюсь подключить к делу газеты. Народ должен узнать, как представитель органа, который должен обеспечивать немедленное и эффективное противодействие тварям, относится к ситуации. Кроме того, об этом наверняка будет небезынтересно узнать государыне императрице. Разумеется, начнётся масштабная проверка министерства на всех уровнях…

Бюрократ бледнел всё сильнее и сильнее, слушая спич Александры. Когда она дошла до проверки, перебил:

— Что ж, полагаю, в порядке исключения…

— С вами очень приятно иметь дело! — лучезарно улыбнулась Александра. — Давайте же поскорее вернёмся в ваш кабинет и закончим с процедурой регистрации!

С процедурой регистрации мы закончили через час. Дольше всего пришлось ждать, пока секретарь отыщет в шкафах гербовую бумагу нужного формата.

— Что, давненько новых орденов не появлялось? — спросил я.

— Откровенно говоря, на моей памяти вы первый, — признался бюрократ. — Хотя я на этой должности — без малого два десятка лет.

— Н-да. Измельчали охотники… Ну ничего, поправим.

Верительную грамоту, в которую безупречным каллиграфическим почерком, с завитками и финтифлюшками, было вписано название ордена и имя основателя, Александра попыталась у меня немедленно отобрать.

— Дальше можете не беспокоиться, Владимир Всеволодович. Я помещу этот документ в банковскую ячейку. Прикажу, чтобы для вас изготовили копию, чтобы вы повесили её на почётном месте в своём доме.

— Э, нет, Александра Дмитриевна. — Я скрутил грамоту в рулон и сунул за пазуху. — Мне, как ни странно, эта красота нужна не для того, чтобы дырки на обоях загораживать. Вы пока отправляйтесь к Ползунову и ждите меня там. Адрес запомнили?

— Конечно. А вы что будете делать?

— А у меня тут ещё одна встреча назначена.

Я посадил Александру на извозчика. Метнулся в Давыдово. Пень, не придумав ничего другого, оставил на столе. В сейфе он бы не поместился, а трогать предметы, находящиеся у меня на столе, никто из домашних не осмеливался.

После этого я сосредоточился на нужном воспоминании и оказался возле кабака, где пил с Амвросием. Тем питерским охотником, который был недоволен действиями их главы.

Два дня назад я сказал Амвросию, чтобы приходил в тот же час в тот же кабак. Время приближалось к назначенному.

Глава 20

Войдя в кабак, я увидел Амвросия за тем же столом. Он будто и не уходил. Заметив меня, покачал головой.

— Ишь… Я думал, не придёшь ты.

— С чего это вдруг? — Я сел напротив.

— Кругом обман, — грустно сказал Амвросий. — Все врут.

— Э, не, брат. Все врут в «Докторе Хаусе». У вас тут попроще, не все и не всем.

— Выпьешь?

Амвросий придвинул мне полную кружку. В стоящей перед ним оставалось около трети. Всё ясно: сидит давно, заканчивать не собирается.

— Выпью, почему нет.

Я поднял кружку.

— Выпьем, брат Амвросий, за возрождение славного охотничьего ордена. Ордена Истинного Меча.

— За возрожде… — начал было Амвросий. Даже кружкой успел ударить по моей. И осёкся. — За что?

— Ты пить будешь, или где?

Амвросий бестолково отхлебнул. Я тоже выпил.

Поставил на стол кружку, достал из-за пазухи грамоту. И стянул перчатку.

— Ор-ден Ис-тин-но-го Ме-ча, — по складам прочитал Амвросий. — Вла-ди-мир Да-вы-дов. — И уставился на мою ладонь. — Это… Ты — глава ордена, что ли⁈

— Аз есмь.

— Истинного Меча… — повторил Амвросий. — Но этот орден погиб! Ни одного охотника не осталось! Я слышал их историю.

— А я эту историю ещё и видел. Орден погиб, артефакт уцелел. Он меня признал. Теперь я — глава ордена.

— Угу, — сказал Амвросий. Почесал в затылке. — И сколько уже у тебя охотников?

— Один. Вторым будешь?

— Э-э-э…

— Чё — «э-э-э»? Сам говорил, под этим вашим Мефодием тебе ходить не нравится, но деваться некуда. Вот, теперь есть куда. Предоставляю тебе отличную возможность в полной мере раскрыть охотничьи таланты.

— Да я как-то…

Амвросий задумался. Так крепко, что аж протрезвел. Я не торопил, спешить было некуда. И пиво оказалось на удивление приличным.

— Вот что, брат Владимир, — изрёк наконец Амвросий. — Ты пойми. Я не то, чтобы тебе не доверяю. Ранг у тебя высокий, и сам ты, по всему видать, охотник справный. Даже пень, древнему ордену принадлежащий, тебя послушался. И грамоту, опять же, в охотничьем приказе выдали. Да только…

— Только в деле ты меня не видел, — закончил я. — Что ж, справедливо. Пошли.

— Куда?

— Тварей бить, куда ещё-то. Поглядишь на меня, а я на тебя. А то мне, может, такой охотник, как ты, в ордене даром не нужен.

Амвросий прищурился.

— На колдуна пойдёшь?

Я постарался