– Правда?

– Истинная правда!

– Это ведь был ваш номер…

– Это твой дебют, и московский зритель его тепло принял. А теперь тебе предстоит покорить Париж…

Но продолжить разговор им не дали. Подошел Холоднев.

– Сын, у тебя все в порядке? – спросил он Максима.

– Да! – ответил он. – Ты не хочешь познакомиться…

– Мы уже давно знакомы, – не дожидаясь окончания вопроса, ответил Максиму Ростислав и уже хотел было увести его от Государева, как к ним подошла Бугримова с военным атташе.

– Не уходите, Холоднев. Мне все-таки хочется, чтобы Георгий Государев показал нам сегодня свое мастерство. – И, не дожидаясь согласия директора цирка, стала громко хлопать в ладоши, привлекая таким образом внимание всех, кто был на приеме. И гости, включая посла, быстро образовали вокруг них круг.

– Сейчас наш артист Георгий Государев покажет вам свое феноменальное умение видеть содержимое карманов и читать мысли на расстоянии. Ведь вы так объявили нам о его способностях человека-рентгена? – спросила она у директора цирка Холоднева.

– Да, так! – ответил тот.

– Скажите же нам, человек-рентген, что же все-таки хранят карманы директора нашего цирка?

– Вы действительно это хотите знать? – спросил, улыбаясь Бугримовой, Георгий.

– И не только я одна! – ответила она.

– Вы мне разрешите? – спокойно спросил Георгий у бывшего товарища.

– Мне нечего скрывать от людей, с которыми я работаю, – ответил Холоднев, но по тому, как его рука вздрогнула и невольно потянулась к внутреннему карману пиджака, и по тому, как он весь при этом напрягся, Георгий уже знал, понял, что во внутреннем кармане пиджака у Ростислава лежат деньги, возможно, доллары, которые он, по всей видимости, не задекларировал на таможне.

И Георгий, улыбнувшись, сказал:

– Для начала должен сказать, что наш директор нарушил правила проживания в гостинице и унес с собой ключ от своего номера, который лежит сейчас в его заднем кармане брюк…

Холодневу ничего не осталось сделать, как достать ключи с гостиничным брелком.

Бугримова от переполнявшей ее радости первая захлопала в ладоши.

– Дальше, дальше! – просила она.

– Хорошо! – сказал Георгий и продолжил: – Осталось совсем немного вещей. Для начала это визитные карточки в верхнем кармане пиджака…

Холоднев доставал визитки, медленно покрываясь потом.

А Георгий называл новые предметы, находящиеся в карманах его одежды.

– В правом кармане пиджака лежит зажигалка, а в левом – расческа и миниатюрные ножницы для ногтей, если я не ошибаюсь…

Директор достал поочередно все, что назвал Георгий. И стоял теперь уже бледный как смерть.

– Вот и все, – вдруг сказал и улыбнулся Георгий. – Никакого чуда здесь, как можно увидеть, нет. Обычный джентльменский набор…

Все зааплодировали и тут же оставили в покое Холоднева, который внимательно смотрел на человека, которого уже предал в этой их жизни и теперь, естественно, ждал от него лишь расплаты за тот свой иудин грех.

А к Георгию снова подошел Померанцев.

– Как же вы его напугали своей прозорливостью, – начал он разговор с Георгием.

– Нет, здесь более сказалась растерянность от неожиданности…

– Но вы же не обозначили содержимое как минимум еще двух его карманов…

– Как некогда и содержимое одного из ваших…

– Хорошо, не станем продолжать эту тему. У себя в номере вы найдете необходимые документы, позволяющие нам рассчитывать на вашу встречу с одним из архиереев Русской Зарубежной Православной Церкви. Его близкие родственники живут в России, и мы предполагаем, что он сможет вам помочь в организации исповеди вашего отца…

– Вы предлагаете мне шантажировать владыку возможностью ареста его родственников?

– А у вас есть другой план?

– Хорошо, я посмотрю ваши документы и приму решение сам…

– Не забывайтесь, здесь я принимаю решения, а вы их только исполняете.

– Это вы не забывайте, что имеете дело с Православной Церковью и с людьми, которые подотчетны в своих поступках лишь Богу…

– Не надо так громко, на нас и так уже обращают внимание, – сказал и мгновенно ретировался Померанцев.

А потом была традиционная экскурсия в Лувр и осмотр парижского цирка, на арене которого через два дня Георгию предстояло выступать рядом с сыном.

Утром следующего дня, когда артисты репетировали, Георгий направился в Русскую духовную миссию, где предстояла встреча с митрополитом Русской Зарубежной Церкви Викентием. В то утро владыка совершал Божественную литургию и сам заметил в храме появление неизвестного ему человека в монашеском облачении. И попросил пригласить его в алтарь.

Монаха ввели в святая святых храма, где он опустился на колени пред престолом Господним. А потом, склонив голову в сторону служащего архиерея, отошел к боковому приделу и там простоял до окончания службы.

Уже после трапезы, когда они остались одни, начался неторопливый разговор.

– Нет ли у вас брата, отче Георгий? – спросил его владыка.

– Нет!

– Лицо мне ваше кажется знакомым. Не вы ли выступали на Архиерейском соборе Русской Православной Церкви, собравшемся по вопросу реформы приходского управления четыре года назад?

И увидел, как в задумчивом взгляде монаха проскользнули едва уловимые искорки воспоминаний. А потому улыбнулся и сам, а затем продолжил разговор:

– Не удивляйтесь, но мы самым внимательным образом отслеживаем все, что происходит в России. Осматриваем всю хронику, как светскую, так и церковную. К тому же зрительная память у меня хорошая…

– Должен признаться, что она вас не подвела.

– Но тогда вы были епископом? За что же лишены священного сана, если это не секрет?

– Это длинная история, владыка. Но одно могу сказать точно, что ничего порочащего ангельский чин не совершал.

– И что же вас привело во Францию уже в монашеском облачении?

– Болезнь и возможная скорая смерть отца, которого не видел более двадцати лет.

– Он из эмигрантов?

– Не совсем так, хотя покинул страну давно.

– Значит, шпион. Или, по-вашему, – разведчик?..

– Но он все равно остается мне отцом, и я хотел бы