Если я не был в суде или на задании, то просто отсыпался, запирался в оружейной, наводя порядок. – Это потрясающе! Можно мне туда? – она обернулась, глядя на меня искрящимися глазами, и я бы ответил «да», даже если бы она попросила меня сигануть с моста без страховочного троса. Поэтому просто приложил палец к еще одному сканеру, открывая дверь, ведущую на террасу.

Снаружи почти стемнело, и автоматические фонари, похожие на более современные версии факелов, вспыхнули, как только она перешагнула порог. Я просканировал прилегающую территорию, убедившись, что каждая из четырех камер работает. Здания по соседству не были высокими, поэтому я не переживал, что кто-нибудь осмелится заглянуть сюда.

– Знаешь, твоя крепость довольно уютная, несмотря на все эти кнопки и отсутствие растений, – сказала Элси, присаживаясь на краешек деревянного стула. – Готова поспорить, тут все черно-белое, но это ничего, тебе подходит.

Я просто стоял в дверях, засунув обе руки в карманы брюк, чтобы мне в голову вдруг не пришла идея снова дотронуться до нее. Элси откинулась на стуле, зевая и задирая голову к небу.

– Это так грустно: в городе почти не видно звезд, – ее взгляд блуждал по небу, словно что-то выискивая там, наверху, пока я не мог оторвать глаз от ее лица. Мы провели целый день на ногах, и надо полагать, она чертовски устала.

– Идем, я покажу тебе дом и комнату, где ты сможешь поспать.

– Большинство людей верит, что умершие люди попадают на небо, и только некоторые народы считают, что души становятся звездами, – продолжила она, игнорируя мое предложение, поудобней устраиваясь и закидывая ноги на сиденье.

– Большей чуши я не слышал.

– Не будь занудой, куда, по-твоему, девается душа?

– Ее не существует, а если бы и существовала, то большинство людей сгнили бы в аду.

И я вместе с ними.

– Так ты все-таки веришь в существование потустороннего мира? Еще не все потеряно. – Элси перевела взгляд обратно на меня. – Думаешь, он видит нас сейчас?

Мои руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Очень надеюсь. – Я не хотел быть злым ублюдком, соревнуясь с мертвецом, но ничего не мог с этим поделать.

– У древних германцев существовала легенда о ночном кошмаре, – продолжила Элси, не обращая внимания на мой саркастичный тон. – Они верили, что людям во сне является демон, который путает сны и сеет в голове спящего туман ужаса, сковывая тело. Так он пытается добраться до души. – Она сделала паузу, не отрывая глаз от неба. – Я не хочу засыпать, Джош, мне снятся кошмары.

– Тогда мы не будем спать. – Я вернулся в дом, подхватив с пола плед, затем вышел в сад и подошел к Элси, призывая ее встать, после чего занял освободившееся место, усадив девушку к себе на колени и накрывая нас обоих теплой плюшевой тканью.

Она прижалась к моей груди, закинув ноги повыше, и положила голову на мое плечо, а я нырнул пальцами в спутанные сиреневые пряди, погружаясь в ощущение безмятежности и вдыхая слабый яблочный аромат.

– Какой твой любимый цвет? – спросила Элси спустя некоторое время молчания.

– Черный.

Она сжала губы, подавляя смешок.

– Могла бы и не спрашивать. – Элси подняла голову, глядя на меня из-под ресниц, наши лица были совсем близко, и в слабом свечении фонарей я мог видеть тонкие сеточки капилляров в ее уставших глазах. – Если бы я могла выбирать, то переселилась бы в тело рака-богомола.

Я уставился на нее не мигая.

– У них самое сложное строение глаза во всем животном мире, – пояснила она, – даже лучше, чем у людей. Они видят то, чего не видим мы, вплоть до колебаний световой волны, а значит, могут различать почти полный спектр, Джош. Представляешь?! Разве это не удивительно?! Около двенадцати основных цветов, не считая всевозможных оттенков, – это в четыре раза больше, чем видишь ты, а еще ультрафиолет и инфракрасные излучения. Да, вот уж кем я определенно хотела бы стать в следующей жизни. – Ее восторг был таким заразительным, что я огляделся, пытаясь представить, каково это – видеть мир таким красочным, и мое сердце в очередной раз дрогнуло от понимания, что для Элси и обычное восприятие – не более чем мечта.

Она фантазировала так живо, что я восхищался каждым ее словом. Мой мир был ярким, но все равно оставался черно-серым, а ее, хоть и был лишен цвета, переливался всеми оттенками.

– Ты удивительная всезнайка, Фиалка. – Я погладил ее по щеке костяшками пальцев. А потом, поддавшись влечению, мягко поцеловал кончик ее носа. Щеки Элси вспыхнули, крохотная улыбка заставила меня улыбнуться в ответ.

– Я хочу, чтобы ты знал одну вещь, – сказала она, снова кладя голову мне на плечо, утыкаясь носом мне в шею. Ее дыхание покалывало кожу. – Он снится мне почти каждую ночь. Но не потому, что я скучаю или была влюблена в него до беспамятства, я даже не уверена, что это можно было назвать любовью. Скорее привычкой и, может быть, симпатией. – Все мое тело затвердело. Должно быть почувствовав это, Элси провела рукой по моей груди. Я не издавал ни звука, стараясь держать себя в руках, давая ей возможность высказаться. – Отец Дэмиена угрожал мне, а я не послушала, и теперь во снах вижу свои руки, окрашенные кровью, не вижу цвета, но точно знаю, что это она. Думаю, я стала причиной его смерти. – Этого я никак не ожидал. Она вновь подняла голову, и я разглядел мерцающие слезы в ее прекрасных карих глазах. – Он погиб из-за меня.

– Это не так. – Я покачал головой, свободной рукой стирая соленую влагу с поверхности ее кожи. – Карсон был ублюдком, но он никогда не стал бы лишать себя наследника, которого собственноручно растил по своему подобию долгие годы. Какова бы ни была причина, я до нее докопаюсь, обещаю. Но ты не виновата, ясно? – Она не выглядела убежденной, поэтому я положил руку на ее все еще мокрую щеку и притянул лицо Элси ближе, так, что наши носы соприкоснулись. – Это не было твоей виной.

Оборвав возражения, я прижался своими губами к ее, вкушая горечь слез и сладость самой Элси. Я говорил правду, потому что точно знал, что Карсон этого не делал.

Три месяца назад…

С потолка капает вода, на полу уже образовалась целая лужа, я отсчитываю секунды, и они почти совпадают с раздражающими ударами капель о поверхность воды. Человек передо мной не шевелится уже сорок минут, я забыл часы в машине, но все равно знаю точное время. Не выдержав, подхожу ближе и пинаю его дорогущий ботинок своим,