чтобы попытаться поймать меня.

Осознание обрушилось на Рафа тяжелым ударом, судя по тому, как сжалась его челюсть и напряглись широкие плечи.

— Он уедет из Академии. Из Швейцарии, — прорычал он, и я знала без всяких сомнений, что он доведет дело до конца. — Его время здесь закончилось, и ему повезет, если он сможет найти переулок для жилья. Я уничтожу его.

Поискав поглубже, я нашла силу, которую раньше не могла постичь.

— Нет, — сказала я с силой.

Алекс немедленно запротестовал.

— Что? Вайолет, у нас есть сила причинить ему боль. Позволь нам сделать это.

Голова Рафа повернулась так быстро, что я удивилась, как он не свернул себе шею.

— Мы ничто, Алекс. Я не участвую ни в чем, что ты делаешь. Это моя вина. Я уничтожу Брэндона.

— Нет! — Я сказала снова.

Ярость Рафа выплеснулась наружу, наполнив комнату энергией, которая почти утопила меня. Но это меня не испугало. Ни капельки.

— Брэндон мой, — сказала я со сталью в голосе, свирепо напоминая Рафу, кем именно я была. На что я была способна. — Он даже не понимает, что начал, но я обещаю тебе, что собираюсь покончить с этим.

Алекс усмехнулся.

— Ты крошечная. Как ты уничтожишь его в одиночку?

Я могла слышать другую невысказанную хрень в его голосе. Ты цыпочка. Ты бедная. У тебя нет власти. Бла-бла-бла.

Однако Раф ничего подобного не сказал. Он просто посмотрел на меня своим взглядом из-под темных век, кивнул мне, а затем в мгновение ока исчез.

Однако меня это не беспокоило. Мы с Рафом понимали друг друга, когда дело доходило до таких вещей. Алекс, я уже могла сказать, не понимал, но это было нормально. Он предоставил кое-что еще.

Комфорт. Забота.

Глава 19

Aлекс помог мне лечь в постель, залатал самые серьезные из моих порезов, а затем неохотно позвал Мэтти, чтобы она осталась со мной, потому что сегодня вечером у них была благотворительная игра против Оксфорда.

— Я могу пропустить это, — запротестовал он, когда я махнула ему в сторону двери.

— Ни за что, — тихо сказала я. — Со мной все будет в порядке в течение нескольких часов; Мэтти будет со мной.

В любом случае, я собиралась всего лишь отключиться во сне, вызванном обезболивающим.

Когда он, наконец, ушел, Мэтти опустилась рядом со мной, сохраняя дистанцию.

— Мне так жаль, девочка, — сказала она, выглядя заплаканной. — Я должна была знать. Я должна была пойти с тобой.

Я почувствовала себя еще хуже из-за своих резких слов раньше, когда подумала, что она, возможно, была в этом замешана. Потянувшись, я схватила ее за руку, крепко сжимая.

— Я благодарна за тебя. Спасибо тебе за то, что ты по-настоящему искренняя подруга.

Ее слезы перелились через край, стекая по щекам.

— И ни в чем из этого нет твоей вины, — заверила я ее, пытаясь звучать не как накачанная наркотиками идиотка, а скорее как рациональный человек. — Это все из-за Клодетт и Брэндона, и я собираюсь заставить их обоих заплатить. Не волнуйся.

С этими словами она придвинулась ближе, нежно прижимаясь ко мне, и я заснула, чувствуя себя любимой и утешенной.

К тому времени, как я проснулся, Алекс вернулся с новостями о том, что им надрали задницы. Очевидно, он провел ужасную игру, как и Раф. Я чувствовала некоторую ответственность за это, поскольку была довольно большим отвлекающим фактором, но, по крайней мере, это не было частью их регулярного сезона. Так что это не будет засчитано в кубок в конце года. Нет худа без добра.

Мэтти немного поругалась, когда Алекс попытался ее выгнать, но в конце концов сдалась после того, как я накричала на них обоих за то, что у меня разболелась голова. Не вру, у меня раскалывалась голова.

Алекс хорошо скрывал свое плохое настроение, оставаясь со мной всю ночь и продолжая давать мне мои обезболивающие. Когда наступило утро, я поняла, что всю ночь в моей постели был чувак, никакого секса, и я не чувствовала себя странно из-за этого.

— Как ты сегодня? — спросил он, глядя вниз, его брови нахмурились, когда он пробежался по мне своими небесно-голубыми глазами.

Перемещение вызвало во мне волну боли, немного притупленной таблетками, но все же, вероятно, в восьми случаях из десяти.

— Не буду врать … Я чувствую себя как ведро дерьма.

Его губы дрогнули.

— Приятно видеть, что твой язык никуда не делся.

Еще один стон, когда я перевернулась.

— Для этого я должна была бы умереть.

Какая бы улыбка ни появлялась, она исчезла, его глаза стали пустыми.

— Даже не шути об этом. Я все еще не понимаю, почему ты не позволишь мне выпотрошить Брэндона и повесить его на съедение стервятникам.

Я покачала головой, зная, что Алекс никогда этого не поймет. Он никогда не был слабым, он не понимал обмена властью и того, что прямо сейчас у Брэндона было все. Мне нужно было быть той, кто заберет это обратно.

— Все будет хорошо, — заверила я его, похлопав по руке. Я свесила ноги с кровати, мне захотелось пописать. — Я сильнее, чем кажусь.

У меня вертелось на кончике языка объяснить свое обучение и причину, по которой меня избили прошлой ночью, но что-то удержало меня. Знающий Раф и так был слишком большим членом королевской семьи, но, по крайней мере, я знала, что он охраняет свои собственные секреты.

Алекс остался со мной до конца выходных, наше время вместе прерывалось только частыми визитами Мэтти и Нолана. Джордан даже заходил однажды, и он излучал ту же темную ярость, что и Раф. Было легко понять, почему они были лучшими друзьями; между ними было много общего.

Однако по большей части это были только мы с Алексом. И, честно говоря, мне нравилось проводить с ним время. Мы сблизились. Мы говорили о нашей жизни. Он сказал мне, что он был старшим из пятерых — трех сестер и одного брата, которому было два года. Его отец вторично женился, когда мать Алекса умерла от рака, отсюда огромная разница в возрасте между ним и самым новым членом их семьи.

— Какая из себя твоя мачеха? — Спросила я, лежа с ним в темной комнате, когда он гладил мои волосы.

Его фырканье было низким и невеселым. — Она типичная жена короля. Чопорная, правильная, задиристая, без морщин на лице или индивидуальности в теле. Я никогда особо не общался с ней, и мой отец тоже не самый легкий человек в общении. У меня есть собственное поместье в Нью-Сиднее, вниз