– Я говорю… подожди, не под запись?

– Да. Мы в трусах.

– Если кто-то в трусах – все, что он говорит, не под запись?

– Ну, мне кажется, так должно быть.

Вытягиваю ноги вперед, перекрещивая лодыжки. Бен кладет руку мне на голень.

– Я о нем говорю. Но мне совершенно не хочется выкладывать печальную повесть о моем браке слушателям твоего подкаста.

– Скорее всего, твой печальный брак здесь как-то замешан.

Он и не представляет насколько. Пожимаю плечами.

Бен медленно выдыхает дым.

– Он был таким придурком, когда вы поженились?

Приподнимаю брови, слегка улыбаясь.

– Нет. Или да. Не знаю. Он был более очаровательным придурком. Или я тогда проще переносила придурков… Наверное, и то и другое.

– Я как-то не узнаю ту тебя, о которой все говорят. – Бен докуривает косяк и протягивает руку, чтобы опустить его в пустой стакан на столе. – Двадцатидвухлетняя Люси, которая за него вышла, – как будто совсем другой человек, судя по их рассказам.

– В каком-то смысле так и есть. Я была «Люси из Пламптона». Такая же, как в старшей школе. – Тянусь к его стакану и делаю глоток. Это чистый виски, обжигающий горло. – В Савви мне всегда это нравилось. Она была совсем не такой, как в школе. Она не боялась…

«Я думала, что мне не понравится быть залитой его кровью», – шепчет она мне на ухо.

Бен выжидающе на меня смотрит.

– …меняться, – заканчиваю я.

– Не скажешь, что в школе у тебя все было плохо, – говорит он. – Ты набивала морды всяким придуркам. Думаю, мы подружились бы.

– Или я набила бы тебе морду.

Он смеется. У него красные глаза, он расслаблен, под кайфом.

– Я был задротом.

– Я должна это увидеть. Покажи фотку.

– Нет, – говорит Бен довольно неубедительно.

– Ну давай. Ты только и делаешь, что копаешься в моем прошлом. Наверняка ты видел все мои фото за последние десять лет.

Бен прищуривается.

– А тут ты права… – Он вздыхает и тянется к телефону. – Ладно.

Минуту проводит в поисках, затем поворачивает экран ко мне. Я беру у него телефон.

Фото с выпускного. Он стоит с симпатичной брюнеткой в зеленом платье. У него галстук такого же цвета. Его волосы стрижены слишком коротко, а на лбу огромный прыщ. Похоже, Бен вырос позже сверстников, потому что он почти того же роста, что и его спутница на фото, а она в балетках. Или она просто была метр восемьдесят.

– Ну ты и врун… – Возвращаю ему телефон.

Бен удивленно смотрит на меня.

– Что?

– Да за тобой девчонки бегали. Ты был красавчиком, и ты сам прекрасно это знаешь.

– Я был задротом! Не мог двух слов связать. Но много говорил о «Железном человеке».

– Ну да, говорить о миллиардной франшизе «Марвела», которую все обожают, – это такой отстой…

– Эй! В те годы это правда было не круто.

– Господи, какой же ты самодовольный… Ты ходил на балы с красотками и получал классные школьные призы по журналистике. Ты раскрываешь преступления сам и делаешь так, чтобы подозреваемая в убийстве с тобой переспала.

– Пейдж так взбесилась бы, если б услышала, что кто-то думает, будто я сам раскрываю преступления… И откуда ты знаешь, что я получал какие-то крутые призы? Ты что, меня изучала?

– Ты нанял частного сыщика, чтобы изучить меня, так что не думаю, что у тебя есть основания осуждать меня за пару запросов в «Гугле».

– Я не осуждал, я был польщен.

– Зря.

Бен смеется, его пальцы перемещаются вверх к моей коленке. Я чуть двигаюсь к нему, он касается моего бедра.

– Каким тебя назвали в «скорее всего»? – спрашиваю я. – Ну, в выпускном альбоме. Меня, например, – «Скорее всего, убьет лучшую подругу».

– Про тебя было написано «Скорее всего, станет гендиректором до тридцати».

– Спасибо, сталкер.

– В нашей школе так не делали. Я вообще думал, что так делают только в кино. Очевидно – только в кино и маленьких городах.

– А как ты думаешь? «Скорее всего, получит Пулитцеровскую премию»?

Бен смеется.

– Сомневаюсь. «Скорее всего, будет одержим нераскрытыми преступлениями»? Я уже тогда увлекался.

– Я знаю.

– Знаешь?

– Все это есть на «Реддите», где обсуждают твой подкаст. Есть комментарии от твоих одноклассников.

– Боже, зачем ты что-то читаешь на «Реддите» про меня и про себя?

– А что? Чтобы не увидеть, как кто-то говорит, что я убийца-психопатка, но они все равно трахнули бы меня?

– Да! Именно чтобы этого не видеть.

– Ничего нового. – Я двигаюсь еще ближе к нему и раздвигаю ноги, чтобы охватить ими его бедра и сесть ему на колени. Его руки обвивают мою талию. Я наклоняюсь и целую его.

– Почему ты так удивляешься, когда сам – один из тех мужчин, которые точно трахнули бы убийцу-психопатку?

Его губы касаются моих, когда он говорит:

– Предпочитаю не использовать слово «психопатка». В таком контексте.

– Интересно, что тебя беспокоит это слово, а не «убийца».

– Я не говорил, что оно меня не беспокоит.

Я целую его, обхватываю его шею, двигаясь так, чтобы сейчас его беспокоило только одно.

– Давай вернемся в спальню.

Глава 35

ЛЮСИ

Просыпаюсь второй раз от открывающейся двери. Уже утро, лучи света пробиваются сквозь жалюзи. Бен рядом со мной, все еще спит, лежа на животе.

– Бен! – доносится из гостиной знакомый голос. – Ты тут? Ты же знаешь, когда ты не отвечаешь на сообщения, я начинаю бояться, что тебя убили.

Он ворочается и, кряхтя, проводит рукой по лицу. Часы показывают за десять. Мы долго не спали.

Бен выползает из кровати и натягивает брифы. Подходя к двери, поднимает руку ко мне ладонью – видимо, показывает, что хочет, чтобы я не вставала. Он приоткрывает дверь на щелку.

– Привет.

– Привет… Так, нет. Не хочу видеть тебя в одних трусах.

– Тогда не приходи в мой номер чуть солнце встанет.

– Во‐первых, уже почти обед. Во‐вторых, ты сам дал мне ключ – не знаю, что еще я, по-твоему, должна была с ним делать…

– Мне надо в душ. Я зайду к тебе где-то через час.

– Ты час будешь в душе?

– У меня много дел. Надо полазить по сайтам. Поужасаться политическим новостям. Просто подожди немного.

Повисает пауза.

– Только не говори, что это произошло.

– Да подожди…

– Я знаю эту сумочку, козел ты безмозглый.

Бен пятится в спальню, за ним врывается Пейдж. Я сажусь, прижимая одеяло к груди. Пейдж будто даже не удивляется, но выглядит разочарованной.

– Привет, Пейдж.

Она прикладывает руку ко лбу.

– Бен, богом клянусь…

– Будет лучше,