даже не антиквариат, это настоящая древность. А какая работа! — цокал он языком. — Берегите его и никому не показывайте. Ай, какая вещь! — охал дядя Сема, посверкивая вставленной в глаз лупой. — Только неприятная какая-то. Что-то в ней такое есть. Убери ее подальше.

С тех пор Марина расспросы о «Глазе» прекратила. И детям о нем говорить не велела. Это была их семейная тайна. И вдруг «я хочу “глаз”». А луну с неба ты не хочешь?

— Боюсь, ничего не выйдет. Это семейная реликвия, передается от отца к старшему сыну, — справившись с эмоциями, проговорила Марина.

— Твоим сыновьям достанется все остальное, может, все же обдумаешь мое предложение? Я не тороплю, — произнесла, поднимаясь, Оксана.

Они обе были подчеркнуто спокойны и вежливы, со стороны могло показаться, что за столиком сидели две близкие подруги, и только взгляды, которыми они обменялись на прощание, говорили об обратном.

— Пронырливая дрянь, — прошептала вслед Оксане Марина.

— Старая стерва, — с усмешкой прошептала, выходя из кафе, Оксана.

В целом она была довольна. Маски сброшены, первый ход сделан. Прямой диалог был в ее интересах, и она была рада, что Марина подослала к ней свою подружку. Вопрос решился сам собой, пока она размышляла, как ей лучше поступить, а точнее, приступить к делу. Что ж, дадим Марине подумать. Оксана была уверена, что Марина согласится. С ее точки зрения, предложение было беспроигрышным.

— Неужели ты ей рассказал? — Марина сидела в кабинете покойного мужа, положив подбородок на сплетенные руки, и глядела на фото мужа. Эта фотография Павла всегда ей нравилась. Спокойное лицо, чуть насмешливые глаза, он смотрел вполоборота, словно обернулся на ее зов.

— Зачем ты ей рассказал и что мне теперь делать? — спрашивала Марина. — А эта беременность?

Павел не был наивным мальчишкой, он был взрослым ответственным человеком, и сколько бы связей на стороне у него ни было, это никогда и никак не задевало их семью. Беременность?! А может, Павел вообще здесь ни при чем? Это не его ребенок?

В конце концов, о беременности Соловьевой Марине рассказал полицейский. Где он почерпнул сию информацию, вообще неизвестно. А Соловьева так и вовсе их не беспокоила, пока Марина сама не подослала к ней Лену! Вот идиотка! А эта хитрая лиса тут же ухватилась за возможность. Да, но вот как сюда вписывается «Глаз»? О нем Соловьева могла узнать только от Павла. Но как?

Марина выпрямилась в кресле. Она была страшно зла на мужа. Очень зла. Она давно так не злилась. Этот «Глаз» был наследством ее детей, ему не было цены. А значит, он стоил дороже всех их машин, квартиры, дачи. Дядя Сема совершенно определенно это объяснил. И что теперь?

Если допустить, что Соловьева подаст в суд на раздел наследства, что ей может светить? Половина всего достанется Марине, остальное наследство будет поделено поровну между нею, мальчиками и ребенком Соловьевой? Пятьдесят процентов разделить на четыре. И что выходит? Двенадцать с половиной процентов? Смех, да и только. Так их еще и отсудить надо. Пусть подавится. Настроение Марины поднялось. А вот «Глаз»…

Марина бездумно погладила макушку и поежилась. Ей вдруг вспомнилось, как недавно неизвестные проникли в ее квартиру, ударили по голове, не взяли ничего ценного… боже мой, она же не проверила тогда тайник! Ей в голову не пришло, она забыла!

Оксана назначила встречу в ресторане, Александру это понравилось. Он не любил женских слез, не знал, как вести себя в случае женской истерики, общественные места к истерикам не располагали. Александр никогда не был женат, никогда не имел долгих, похожих на брак отношений. Единственными ему близкими женщинами были мать и сестра. Мать прожила вполне счастливую спокойную жизнь, была выдержанной, уравновешенной и скандалов никогда не закатывала. Сестра была младше Саши на восемь лет, по большей части он вообще не замечал ее существования, сначала это был маленький ревущий комочек, потом везде сующая нос надоеда, затем замкнутый подросток, а потом Саша стал взрослым и начал жить собственной независимой жизнью. Сейчас у них с сестрой хорошие отношения, но близкими их не назовешь. Так что опыта по части женских слез у Александра не было, а от Оксаны в ее положении он мог ожидать чего угодно.

— Привет. — Оксана пришла почти вовремя.

Цветущая, элегантная, стройная, без признаков беременности, она наклонилась к Александру, одарив его легким поцелуем и ароматом духов.

— Привет. Ну как ты?

— Неплохо. Ты уже заказал?

— Нет, жду тебя. — За видимой непринужденностью беседы чувствовалось скрытое напряжение.

В принципе, в их встрече не было ничего особенного, они иногда созванивались, пару раз встречались после расставания, но в сегодняшнем приглашении Оксаны ощущался скрытый подтекст.

Александр не любил интриги, сложные подходы, а потому Оксанино поведение его слегка напрягало. Ей нужна помощь? Почему не скажет просто, он ей никогда не отказывал? Ей нужно что-то особенное? Что?

— Представляешь, я вчера виделась с Мариной Щелоковой, — начала разговор Оксана, когда официант, приняв заказ, отошел от их столика. — Она подослала ко мне свою подружку, чтобы та выяснила мои планы по поводу дележа наследства. Я решила сделать ответный ход и позвонила ей напрямую.

— Тебе нужно ее наследство?

— Почему бы и нет, раз она сама завела эту тему? — пожала плечами Оксана. — До этого я сомневалась.

— Меня это не касается, но судебные дрязги — дело долгое, недешевое и очень неприятное, — коротко высказался Александр, ему не хотелось, чтобы его втягивали в эти разборки. Он твердо решил расстаться с Мариной и менять свое решение не собирался. И тем более он не желал принимать участие в дрязгах с дележкой наследства Щелокова. Нет уж, милые дамы, на него не рассчитывайте.

— Я не собираюсь делить с ней квартиры, машины и прочее барахло. И вообще хочу договориться полюбовно, не доводя дело до суда.

— Что ж, это разумно. Если только Марина согласится, — без особого энтузиазма проговорил Александр.

— Согласится. Я сделала ей весьма выгодное предложение. — Оксана сделала умышленную паузу, отпила неторопливо глоток сока и закончила: — Я попросила у нее «Глаз».

— Что? — Эффект был достигнут. Александр едва не уронил вилку от неожиданности. Оксана подавила самодовольную улыбку. — Почему? В смысле, зачем он тебе?

— Саша, женись на мне.

— Нет.

— Нет? — А вот теперь пришла очередь испытать удивление ей. Такого ответа Оксана не ожидала. Такого короткого, быстрого, категоричного «нет». Она допускала отказ, мягкий, витиеватый, оставляющий место для уговоров и торга, была готова к нему, но быстрое, короткое «нет», неужели она ему так неприятна?

— Почему? Тебя смущает чужой ребенок? — стараясь сдержать обиду, спросила Оксана.