— Не я! — вскинулся Муха. — Клянусь Аллахом, не я!

— Ну, предположим. А на Витю бандюг ты натравил?

Парень повесил голову.

— Ты. А в дом в садовом товариществе ты залез? И в квартиру над нами? Про нападение на нашу подругу уже не говорю…

— Да не будем про него говорить, — перебила Ирка и с вызовом посмотрела на меня. — Не спорь, я так решила! Не было никакого похищения, подвала и стула с веревками! Мы просто… м-м-м… случайно встретили Муху на улице, мирно поговорили и все выяснили.

— Что — все?

— Он ищет половинку медальона, чтобы иметь возможность получить свое наследство! — Ирка оглянулась на Архипова. — Вадик, сколько за похищение человека дают?

— Статья 126, лишение свободы на срок от шести до пятнадцати лет с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового, — без задержки откликнулся наш знайка.

— Значит, не было никакого похищения! — Тетушка пристукнула сухоньким кулаком по подоконнику. — Что там остается?

— Два проникновения в жилища и непонятная история с телом в петле, — быстро подсчитал Архипов. — Могут расценить как надругательство…

— Не расценят, — твердо сказала тетя Ида и снова стукнула кулачком. — Я Темочке позвоню, он проследит, чтобы на парня лишнего не навесили.

— Тогда уж давайте Тарасову скажем, что мы пошутили, — предложила я, поняв, что все мои компаньоны настроены выгораживать пацана. — Не мы повязали Муху, а он сам решил все рассказать следователю, просто не знал, к кому обратиться.

— Отлично. — Тетя вернулась к столу с карандашом и бумагой. — Давайте все по пунктам: что именно будет говорить мальчик, что — мы… Ира, садись с нами. Вадюша, встань у окна: скажешь, когда приедет следователь.

К приезду Тарасова альтернативная версия событий, к которым оказался причастен юный Мухаммад, была проработана в деталях.

— Может, и посадят тебя, но ненадолго, — «успокоил» парня наш спец по УК Архипов и высунулся в окно: — Приехали!

— Встречай. — Я кивнула на дверь, и Вадик удалился.

— Ой, а ты же без вещей совсем, надо собрать узелок! — Тетушка вскочила и заспешила в светлицу — к комоду, в котором до сих пор хранит одежду сына.

— А теперь слушай меня внимательно. — Я наклонилась к парнишке через стол. — Серьга-звезда у тебя? Давай сюда. — Я протянула ладонь. — Давай-давай, иначе ее у тебя заберут и еще неизвестно, вернут ли. Слышали мы, как легко из полицейских хранилищ пропадают вещдоки.

— Пойми, информацию о швейцарском банке теперь не утаить, — поддержала меня подруга. — Ты же не хочешь, чтобы эти денежки получил какой-нибудь оборотень в погонах? Обещаю, мы сохраним звезду и медальон для тебя. Ну же, давай! — Ирка оглянулась: Вадик, спеша во двор, не закрыл дверь, а на лестнице уже гремели шаги.

— Я тебе верю, — сказал Муха и, пошарив в кармане, положил что-то на ее ладонь. — Ты добрая. Денег мне дала, хотя я не просил.

— Надо же, как удачно я инвестировала пятьсот рублей! — подивилась Ирка, рассматривая звезду на ладони.

— Об одном прошу: позаботься о Зуле! — Муха встал и отважно повернулся лицом к двери, в которую уже входили специально обученные люди.

— Кто это — Зуля? — расплываясь в улыбке, адресованной старлею Тарасову, и не глядя на меня, спросила подруга.

— Понятия не имею!

— Вот же блин дырявый! Только я решила, что мы со всем разобрались, а тут опять непонятки! — посетовала Ирка и поплыла, раскинув руки навстречу званым гостям.

Вместо эпилога

Зуля оказалась сестрой-двойняшкой Мухи. Это нам уже Тарасов сообщил. Заодно с адресом коммуналки, в которой Каримовы снимали комнату.

Мы съездили туда всей толпой, вместе с тетушкой, оценили условия существования в убитой квартире на семь хозяев и перевезли Зульфию с ее немногочисленными пожитками на Петроградку. В светлице у тети Иды два спальных места, одно отвели черноглазой девчонке.

Она и помогла нам разрешить самую главную загадку, случайно упомянув, что в родном Узбекистане ее мама звалась Юлдуз — Юлей она стала уже в России.

— Юлдуз! Так это же означает «звезда»! — Вот теперь я все-все поняла.

В Питере Юлдуз откликалась на Юлю, но это не мешало родным и близким использовать слово «звезда» как своего рода домашнее прозвище.

Звездой, что всех погубила, была Юля!

Зульфия же поведала нам их с братом грустную историю.

Юлдуз, сама незаконнорожденная, родила двойняшек, непонятно от кого, в семнадцать лет. Растить и воспитывать детей она не планировала — оставила их в роддоме, а сама умотала искать счастья в жизни в другую страну. Дети выросли в детдоме, хорошо хоть, смогли остаться вместе. Муху-то пару раз хотели усыновить, но он отказывался расставаться с Зулей. А у той с рождения был физический дефект — неоперабельное косолапие, и хромоножка приемным родителям не нравилась. Свое выходное пособие брат и сестра потратили на переезд в Россию. Поселились поближе к маме, с которой надеялись сблизиться. Муха нашел работу и каждую свободную минуту тратил на то, чтобы больше узнать о родительнице. Следил за ней, ходил хвостом, разговоры подслушивал… Так и узнал про наследство в Швейцарии — из разговора Юли с Верочкой.

Пока Муха присматривался к матушке, он убедился, что человек она, мягко говоря, нехороший, и бросаться ей в объятия раздумал. А с дядей и дедушкой даже познакомиться не успел — Юля их раньше убила. Похоже, кровной родней она ничуть не дорожила. Хотя сводный брат, в отличие от отца, к ней вроде бы неплохо относился.

А потом они столкнулись в доме старика. Муха порылся в шкатулке, нашел звезду и квитанцию на медальон, случайно порвал и рассыпал бусы. Юля вошла в комнату, столкнулась с незнакомым парнем, испугалась, отшатнулась, поскользнулась на бусинах, упала и сильно ударилась головой. А Муха по глупости и с перепугу сунул ее в петлю — чтобы, мол, все подумали, будто «она это сама».

— Но эту его дурость адвокат объяснит состоянием аффекта, — сказала тетя Ида, — я проконсультировалась с одним из своих добрых знакомых.

— На адвоката нужны будут деньги, — отметила Ирка.

Мы сидели в заведении напротив салона Инги на Большом проспекте Васильевского Острова, пока Марфинька выбирала себе обновки. Битый час мы честно ждали ее в тесном салоне, потягивая и впрямь слишком сладкий чай. Потом коллективное терпение лопнуло, и мы перебрались в более просторную кофейню. Теперь наша очаровательная старушка-веселушка время от времени выходила из кабинки к витринному стеклу в очередном сногсшибательном наряде, а мы на безопасном расстоянии оценивали ее лук выразительной мимикой и жестами.

— А Муха и Зуля не могут наследовать деду