этим «говорящим» картинам. Умом он понимал, что ни один рисунок на ее теле не сделан просто так, все имеет смысл. Но какой? Неужели обычный мальчишка оказался способен на такое вот чудо или, вернее, античудо? Но тогда татуировщик, ее юный друг, был настоящим гением. Или она соврала ему? И совсем другой мастер создал этот шедевр изобразительного искусства? Мастер, запросто общавшийся с потусторонним миром и готовый вынести оттуда неведомые людям, но такие желанные тайны. «Если на ее теле есть татуировки, сфотографируйте незаметно и пришлите мне», – звучал в ушах голос старика Долгополова. Не поэтому ли волшебный старичок так заинтересовался рисунками на теле его возлюбленной? Старый мудрый лис ничего не делал просто так. Но откуда он вообще узнал про них?

– Любуешься мной? – лукаво спросила она.

– Да. Подожди, я хочу сфоткать тебя, можно?

– Мне бы этого не хотелось, Андрей.

– Почему?

Она снисходительно пожала плечами:

– А зачем?

– Хочу, и все. Только для меня.

Она прекратила вытираться, снисходительно взглянула на него:

– Ну, если только для тебя. И если ты дашь слово, что не станешь обсуждать мое тело со своими друзьями…

– Я похож на мужчину, который обсуждает свою женщину в компании друзей? Снимки, где она обнажена? Ты серьезно?

– Нет, – покачала она головой. – Не похож.

– Так можно сфоткать?

– Валяй – буду позировать. Мне нравится вертеть голым задом. Перед тобой, милый, перед тобой! – со смехом добавила она.

– Очень надеюсь, что только передо мной.

Он сделал десятка два ее фотографий в разных позах – она выполнила роль фотомодели на пять с плюсом. Что ж, красоты, пластики и бесстыдства ей было не занимать.

– Готово, – сказал он.

– Наслаждайся в мое отсутствие, – усмехнулась Лиза.

Завернулась в то же полотенце и выбралась наружу.

– Ты скоро? – спросила она.

– Сразу за тобой. Поставь чайник.

– Ага.

Он вышел из ванной минут через пять, предварительно отослав все снимки Долгополову. Не без сомнений: а стоит ли это делать? Но все-таки отослал. А теперь дело было за главным. Ему не хотелось этого, но выхода не было – после полученных сообщений этот разговор должен был состояться. И многое решить в их отношениях.

Андрей вошел на кухню. Лиза, в коротком халате, курила у окна, глядя в ночную темень.

– Ты хочешь что-то спросить, милый?

Интуиция не обманула ее.

– Да.

– Спрашивай.

– Кто ты?

Лиза не обернулась.

– Ты знаешь, кто я, – ответила она.

– Да, я так думал.

Она сделала затяжку, выдохнула перед собой – и дым пополз по оконному стеклу, на секунды заволакивая его легким туманом.

– Занимаешься со мной любовью, говоришь, что любишь, фотографируешь меня голой, а теперь допрашиваешь?

– Я тебя сфоткал на память: вдруг больше никогда не увижу? Это если мне не понравятся твои ответы и я решу уйти навсегда.

Она отреагировала на его предостережение нервным смешком, но по-прежнему осталась стоять к нему спиной.

– А я должна отвечать?

– Лучше мне, чем другим. О тебе ведь скоро узнает весь мир, да? Вы станете королевой бала, Елизавета Михайловна. Но с королевы и спрос особенный – об этом ты вряд ли подумала.

Лиза раздавила окурок в пепельнице, стоявшей на подоконнике.

– Это все та эсэмэска? – живо обернулась она. – Угадала? Когда мы были в ванной. – Лиза присела на край подоконника, скрестила руки на груди. – От кого она, Крымов?

– От Деда Мороза. Итак, тебя нанимают два сомнительных типа – фармацевты и химики Семен и Анастас Белоглазовы. В это же самое время король фармацевтики Кирилл Панкратов встречает рыжеволосую красотку, которая загадочной инъекцией спасает его кота, это была проба пера, как я понимаю, а потом и его сына. Бедняга, час назад умиравший в больнице, готов был после укола пуститься в пляс, как мне рассказали. Вот ведь диво! Я навестил его в реабилитационном санатории: играет в шахматы, в карты, смеется, пьет колу, ест за двоих и добавки просит. Какое превращение! Девушка-ангел, сделавшая ему укол, – это тоже ты, Лиза Сорокина. И что-то мне подсказывает, что «просто Маша», якобы любовница олигарха из мифического «общества покинутых любовниц и жен», которой нужна была полная информация о Панкратове, тоже ты.

– Какая интуиция! – сдержанно рассмеялась она.

– Вчера убили твоего отца – зверски расстреляли за городом, но ты и бровью не ведешь.

Лиза покачала головой:

– Он мне не отец.

– Как это – не отец? Михаил Михайлович Сорокин, главный прокурор области, тебе не отец?

– Нет, – покачала головой Лиза. – Формально – да, но по сути – нет.

Крымов поморщился:

– Твоя мать родила тебя от другого мужчины? Прокурор – твой отчим?

– Нет, Андрей, то, что ты видишь перед собой, – она провела руками по талии и бедрам, – это от него, бесспорно. Но только это.

– Я не понимаю…

– Ты не узнаешь меня? – не сразу спросила она.

– Что? – опять не понял он.

– Ты слышал, Андрей Крымов: ты не узнаешь меня?

– А я должен тебя узнать?

– Возможно. Ты сядь, а то упадешь еще…

– Не бойся – я устою. Да, я много раз говорил тебе, и себе тоже, кстати, что как будто знаю тебя. Но откуда – понятия не имею. Но точно знаю…

Она интригующе улыбнулась.

– Ладно, хочешь стоять – стой. Ты веришь в переселение душ?

– Возможно, – тоже не сразу кивнул он.

– Как это? Либо веришь, либо нет.

– Я допускаю, что такое может быть.

– Допускаешь – почему?

– Хочешь историю?

– Хочу.

– У меня была любимая, та самая Лика, которую убили. Ее застрелил проклятый кукольник – Савва Андронович Беспалов. Но дело в том, что в ней, как в сосуде, оказались души двух женщин. Только не подумай, что я сошел с ума.

– Не буду. – Она покачала головой.

– Душа самой Лики и другой девушки, которая все это время кочевала из одной куклы в другую. Это была душа Лилит Стрельцовой, девушки из другой эпохи, ее безумно любил Беспалов. Потомственный колдун. Он погубил несколько молодых женщин, прежде чем его эксперимент удался. Прежде чем она оказалась в теле застенчивой медсестры. Но вернувшись в этот мир, она, та самая Лилит, отвергла его. И он убил мою Лику.

– А ты убил его – кукольника?

Крымов помрачнел:

– Я этого не говорил.

– И правильно – не стоит. Ты отомстил за свою Лику – молодец.

– Но все дело в том, что я не знаю, кого было больше в прекрасной Лике Садовниковой. Но думаю – той самой Лилит, жестокой и властной, капризной и любвеобильной, страстной и безумной.

– Так ты не узнаешь меня, Андрей?

Ее глаза смеялись, а на губах гуляла лукавая усмешка. Он