– Допрашивали? – сквозь зубы спросил чекист.

– Нет, товарищ командир, ждали вас.

Он удовлетворённо кивнул головой.

– За мной.

Ловенецкий пошёл за бритоголовым. За дверью сарая начиналось приятное весеннее утро, без малейшего намёка на вчерашнюю непогоду. Пахло свежестью и мокрой травой, к ним примешивался резкий запах одеколона бритоголового, который в этих местах можно было достать только контрабандно.

Чекист вошёл в хату первым и уселся за простой деревянный стол. Ловенецкий сел на лавку напротив и сложил руки на коленях. Второй пограничник встал за спиной, стукнув о пол прикладом винтовки.

Ловенецкий стал осматриваться. Внутренних перегородок в хате не было. На дальней стороне он видел несколько простых коек, сколоченных из плохо ошкуренных досок, кое-как застеленных. Рядом стояла небольшая печка, кривая и требующая ремонта. Бритоголовый сидел, не глядя на Ловенецкого. На стене за его спиной висел портрет такого низкого качества, что непонятно было, кто на нём изображён – Троцкий или Дзержинский.

– Его обыскали? Документы смотрели? – спросил бритоголовый.

Пахло едой и немытым телом.

– Нет, – тихо сказал пограничник за спиной, – ждали, пока вы вернётесь.

Бритоголовый чекист сделал глубокий вдох и резко ударил кулаком по столешнице.

– Так сделайте это сейчас, чёрт возьми!

Капельки его слюны долетели до Ловенецкого. За спиной он почувствовал движение, его тронули за плечо. Ловенецкий встал, с него стянули куртку и пиджак. На стол легли документы, извлечённые пограничником из кармана куртки.

Чекист взял в руки и с трудом развернул замусоленную бумажку, пытаясь прочитать расплывшиеся за время долгого нахождения в кармане чернила. Наконец, он разобрал. Пограничник продолжал копошиться в недрах куртки.

– Ваше имя? – спросил чекист угрожающе.

Ловенецкий назвал то, что было написано в поддельных документах, которыми снабдил его Кунгурцев.

– Больше ничего нет, – сказал пограничник, отложив куртку и принимаясь за пиджак.

– Как оказались на границе?

– Заблудился, – сказал Ловенецкий.

Шуршание ткани за его спиной. Неужели, он такой несообразительный? Бритоголовый чекист задумчиво кивал головой, теребя бумагу, точно пытаясь наощупь определить её подлинность.

– Тут…тут что-то есть, – неуверенно сказал пограничник за его спиной.

– Дай сюда! – раздражённо сказал чекист.

Пограничник отдал ему пиджак, затрещала подкладка, на столешницу полетели разноцветные бумажки. Ловенецкому стало стыдно за такую жалкую уловку. Чекист продолжал шарить рукой в пиджаке и вытряхивать деньги. Ловенецкий печально смотрел на результаты своего многолетнего труда. В одной рубахе ему стало холодно.

– А это что? – торжествующе спросил бритоголовый, указывая на кучу валюты на столе.

Ловенецкому не понравилось вожделение, которое проскакивал во взгляде чекиста. Тот сгрёб деньги в одну большую кучу и долго не отнимал ладоней.

– Вопросы излишни, – сказал он. – Мы поймали иностранного шпиона, нужно срочно доставить его в Минск.

Он занялся подсчётом валюты, пограничник продолжал стоять за спиной Ловенецкого. Чекист аккуратно раскладывал банкноты по стопкам, но Ловенецкий заметил, что его руки слегка дрожат. Пограничник кашлянул, бритоголовый нехотя отвлёкся.

– Ты ещё тут? Сходи в деревню, возьми любого коня и телегу, скажи, реквизируешь на сутки в интересах республики.

Пограничник остался стоять.

– Просто так никто не даст коня, – тихо сказал он, – все на работах. Нужно заплатить.

Лицо чекиста исказила гримаса недовольства, он уже открыл рот, чтобы выругаться, но сдержался. Он отвернулся к большому шкафу, стоявшему за спиной, открыл его и достал небольшой пакет. Он выложил на стол два куска серого мыла и несколько коробков спичек, тоже явно контрабандные.

– Отдашь вот это, – сказал чекист. И, немного подумав:

– Погоди, пускай Будкин сходит.

Пограничник забрал со стола товары, открыл дверь и кликнул Будкина. Проинструктировав его, он вернулся в комнату и опять встал за спиной Ловенецкого.

Чекист продолжал считать деньги, заботливо расправляя их руками, иногда исподлобья посматривая то на Ловенецкого, то на пограничника. Наконец, подсчёт закончился, и чекист стал писать протокол изъятия, от усердия стуча пером о дно чернильницы и отсвечивая лысиной.

– Подпиши, – он развернул протокол на столе и протянул перо пограничнику. Тот обошёл Ловенецкого и долго выводил свою фамилию на бумаге. Ловенецкий поискал кобуру у него на поясе, чтобы попытаться спасти себе жизнь, но там было пусто.

Пограничник отошёл на место, чекист без особого энтузиазма принялся за рюкзак Ловенецкого. Бегло осмотрев его, он отложил его в сторону, достал из ящика стола газету и аккуратно завернул деньги в пухлый пакет. Сунув его в рюкзак, он долго увязывал клапан бечёвкой, которую достал из другого ящика вместе с палочкой сургуча и коробком спичек. Ловенецкий безучастно наблюдал, как бритоголовый запечатывает сургучом концы бечёвки.

Закончив, бритоголовый сказал пограничнику:

– Уведи его, да дай пожрать чего-нибудь.

Ловенецкого водворили обратно в сарай, а потом принесли миску с какой-то бурдой, которая должна была изображать мясную похлёбку. Ловенецкий, кривясь, съел всё, неизвестно, когда и где в следующий раз покормят. Потом ему принесли стакан кипятка с чёрствым сухарём. Кипяток он выпил, а сухарь припрятал на всякий случай. Его отвели в нужник, а после вернули пиджак и куртку. Ловенецкий завернулся в лохмотья и присел на чурбак дожидаться своей участи.

Дожидаться пришлось долго, он несколько раз вставал и ходил по сараю, чтобы размяться. Наконец, двери распахнулись, и прокуренный голос сказал:

– На выход.

Возле хаты уже стояла телега, запряжённая костлявым гнедым мерином. Появился бритоголовый с рюкзаком, забрался в телегу.

– Свяжите ему руки, – сказал он.

Кисти рук Ловенецкого неумело, но больно, связали прямо поверх куртки. Подпихнули сзади, чтобы он не свалился с телеги. Ловенецкий сел и привалился к борту, положив руки на колени. Чекист уселся, сложив ноги по-турецки, напоминая рассерженного и злого будду. Рюкзак он держал поблизости, иногда дотрагиваясь до него рукой, при этом недобро косясь на Ловенецкого. Будкин, безучастный ко всему, сидел впереди, свесив ног и вяло перебирая вожжи. Ловенецкий ожидал, что чекист возьмёт ещё хотя бы одного конвоира, но он крикнул:

– Поехали!

Мерин спокойно зашагал, поднимая копытами пыль и махая хвостом. Ловенецкий из-под полуприкрытых глаз следил за бритоголовым. Тот поминутно оглядывался, когда же кордон скроется из глаз, и одной рукой обнимал рюкзак, как любимую женщину.

Телега неспешно ехала краем поля, мерин хвостом отмахивался от наседающих мух и всё норовил пощипать травы.

– Будкин, давай скорее, – ломающимся, как у подростка, голосом, потребовал бритоголовый.

– Плоха-то лошадёнка, – отозвался Будкин, – как бы совсем не свалилась. Куда уж тут скорее.

Вдалеке виднелись деревенские хаты и маленькие человеческие фигурки, увлечённые работой. Ловенецкий смотрел в синее небо и понимал, что эта поездка не предвещает ничего хорошего. Кажется, этот не дослужившийся до высоких чинов чекист никогда не видел столько денег сразу, и Ловенецкому