Шрифт:
Закладка:
Но Кржижановский не из болтливых! Умный сразу поймёт, из чего пошит мундир, а глупых на Первомайский бал в Гатчину не приглашают. И эти умные… о, Сигизмунд Доминикович с удовольствием окажет услугу любому, кто в состоянии её оплатить. С наследника престола, разумеется, он денег не возьмёт. Разве что за корсет из китового уса с подбивкой из конского волоса с гривы гнедых ахалтекинских жеребцов-трёхлеток можно взять. И за платиновые пуговицы работы Карла Фаберже. И за… хотя нет, это лишнее.
Да, двадцати тысяч за подарок вполне достаточно. И себе не в убыток, и юноше будет приятно.
Простейшие арифметические действия привели почтенного мастера в ещё более прекрасное расположение духа, и он с довольным видом откинулся на мягкую спинку автомобильного дивана. Прикрыл глаза. Жизнь, несомненно, удалась.
Но через каких-то пять минут Сигизмунду Доминиковичу пришлось очнуться от сладких грёз из-за резкого торможения. Что за чёрт побери? Раньше шоффэр не допускал такой небрежности в вождении.
– Что там, Рудольф?
Впрочем, ответ и не требовался – поперёк дороги стояла машина в полицейской желтой окраске с синей полосой, и жандармы рядом с ней. Почему они, если автомобиль полицейский? Хотя так даже почётнее, потому что не каждый может похвастаться жандармским сопровождением. И ещё кто-то в пятнистой куртке идёт.
Сигизмунд Доминикович опустил стекло и приветливо улыбнулся пятнистому:
– Вас послали меня встретить, юноша?
– Не юноша, а поручик лейб-гвардии Егерского полка! – прозвучала суровая и холодная отповедь.
– Ах да, извините, – спохватился Сигизмунд Доминикович, прекрасно понимающий, что в столь юном возрасте трепетно относятся к званиям, регалиям и прочим знакам отличия. – Я поставщик Двора Его Императорского Величества Кржижановский Сигизмунд Доминикович. К вашим услугам.
Юный гвардейский офицер понял невысказанный вопрос и ответил:
– Это не важно.
Почтенный мастер удивился и повторил:
– Этто Неважно? Вы финн, сударь?
– Имеете предубеждение против малых народностей империи, господин Кржижановский?
– Наоборот, очень к ним расположен, – смутился Сигизмунд Доминикович.
Хотя его удивление было понятно – после событий семнадцатого года Великое княжество Финляндское прекратило своё существование, став частями Кольской и Карельской губерний, и финны получили статус неблагонадёжных. Им запретили служить в армии и занимать государственные должности и крайне неохотно принимали на промышленные предприятия, за исключением деревообрабатывающих. И вообще старались использовать их только в сельском хозяйстве. К слову сказать, сами финны этих запретов и ограничений не заметили, продолжая вести привычный образ жизни на лесных хуторах, а пострадали многочисленные шведы бывшего Великого княжества.
– А если наоборот, то прошу пересесть в нашу машину, – поручик указал рукой на полицейский автомобиль, возле которого недобро поглядывали по сторонам два шкафообразных жандарма.
– За что? – побледнел Сигизмунд Доминикович. – Я еду по важному государственному делу. Меня вызвала её императорское величество Татьяна Николаевна.
– Слово и дело государево! – рявкнул лейб-егерь.
Господин Кржижановский побледнел ещё больше и едва не упал в обморок. Наверное, генетическая память дала о себе знать. Он мелко-мелко закивал, безуспешно стараясь не стучать зубами:
– Тогда, конечно… тогда да… тогда я завсегда…
– Да вы не пугайтесь, это не арест, – лейб-гвардии поручик достал из внутреннего кармана куртки толстый конверт, запечатанный сразу пятью сургучными печатями. – Вскроете в Оренбурге.
– Постойте, но зачем мне в Оренбург? Я должен построить парадный мундир для его императорского высочества великого князя Василия Иосифовича! Не нужно мне в Оренбург!
Лейб-егерь покачал головой и крикнул жандармам:
– Господа, кажется, здесь нужен переводчик с русского языка на… Вы какой лучше всего понимаете, Сигизмунд Доминикович?
– Постойте! – воскликнул господин Кржижановский при виде плотоядно ухмыляющихся жандармов. – Что же вы сразу не сказали, что это дело особой государственной важности?
– Я сказал.
– Простите, не расслышал от волнения и большого почтения к государю-императору. Ведь это он даёт мне поручение?
– Во многих знаниях многие печали, господин Кржижановский. Но прежде чем приступите к его исполнению, распишитесь здесь, вот здесь и ещё тут.
– Что это?
– Подписка о неразглашении, разумеется. Надеюсь, вы догадываетесь о карах за излишне длинный язык?
Почтенный мастер грустно кивнул и вышел из своего авто, осторожно прикрыв дверку. Было желание громко хлопнуть, но инстинкт самосохранения не позволил это сделать. Вытер потные ладони, подписал разложенные на широком хромированном крыле бумаги и осмелился спросить:
– Могу ли я взять с собой образцы, господин поручик?
– Не нужно, с материалами определитесь на месте. И вообще все ответы на ваши вопросы есть в переданном вам конверте.
Ни о чём другом больше Сигизмунд Доминикович спрашивать не стал. Там молча и просидел до самого Пулкова, стиснутый с боков шкафообразными жандармами.
А сидевший за рулём юный гвардейский егерь всю дорогу насвистывал что-то весёлое. Наверное, он не знал, что свист – очень плохая примета. К отсутствию денег? Или это к отсутствию денег у одного отдельно взятого Сигизмунда Доминиковича Кржижановского? Пся крев, проклятый финн… Финны, они все колдуны, это ещё Пушкин писал с молчаливого одобрения графа Бенкендорфа.
Жандарм проводил взглядом исчезающий в утренней дымке грузовой дирижабль, унёсший в небеса почтенного мастера господина Кржижановского, и усмехнулся:
– Жестокий ты человек, Вася.
Он из тех, кто опекал Красного с самого детства, и обращался попросту. Василий же, наоборот, на «вы» и с появившимся ещё в младенчестве уважением.
– Ошибаетесь, Евгений Максимович, никакой жестокости здесь нет. Наоборот, даю человеку шанс проявить себя во всей красе в экстремальных условиях.
– Заодно и подарок боевым товарищам сделаешь?
– Да, не без этого, а что такого? Тем более он же не за свой счёт – я в конверт чек положил.
– Хотел бы посмотреть, как и где он этот чек обналичивать будет.
– Ну и что? Зато как возрастёт репутация мастера!
Второй жандарм хмыкнул:
– Я бы тоже не отказался от мундира работы поставщика Двора Его Величества. Вот вечно вам, егерям, достаётся лучшее.
– Там не только егеря, – возразил Красный. – Там ещё нижегородские драгуны. Так что не завидуйте, Олег Витальевич. Что вам мешает тоже отправиться в Восточный Туркестан?
– Я писал рапорт, – покачал головой жандарм. – Феликс Эдмундович не отпускает. Может быть, ты, Вася, поспособствуешь? Там должность генеральская и жалованье втрое от столичного.
– Попробую, но обещать не могу, – кивнул Красный. – А этот мастер, он в самом деле так хорош?
– Лучший. Так что ты зря отказался.
– Не спорю, может быть, и зря. Но
