В тот день госпожа Крупская с самого утра пребывала в дурном настроении, что заметили все. Трудно оставаться в прекрасном расположении духа, если на первом уроке на учительском стуле обнаружилась россыпь канцелярских кнопок, на втором из её портфеля с ужасающим громовым писком прямо на стол вылезла огромная трёхсантиметровая землеройка, а перед третьим какой-то негодяй натёр классную доску то ли жареным беляшом из гимназического буфета, то ли чебуреком из ближайшей уличной закусочной. Во всяком случае, густой запах мясной начинки с луком и чесноком чувствовался хорошо и ранил нежное обоняние Надежды Константиновны. Вот тогда-то она и потребовала открыть окна нараспашку, чтобы проветрить помещение.

Это оказалось не самым лучшим решением – апрельская погода в Санкт-Петербурге отличается своей непредсказуемостью и в любой момент может измениться в худшую сторону. То дождь пойдёт, то снег, то всё вперемешку. А в тот день в распахнутые окна с улицы влетели четыре головы в английских пробковых шлемах цвета хаки. Одни только головы, без тел, зато три из них несли в зубах изящные плетёные корзинки из лакированной лозы.

Та, что была без груза, очень вежливо и на правильном русском языке с лёгким акцентом поинтересовалась, где найти мисс Веру Столыпину, мисс Элизабет Бонч-Бруевич и мисс Кэтрин Орджоникидзе. Впрочем, последняя фамилия прозвучала не совсем разборчиво, так как Артём Сергеев перекрыл задорный девичий визг командой: «Всем лежать, я прикрою!», перевернул парту и с двух рук принялся садить по неопознанным летающим объектам из пистолетов ТТ.

Особенно удачный выстрел сбил пробковый шлем, а другой подловил маневрирующую говорливую голову на вираже, и она рухнула на стол перед Надеждой Константиновной, предварительно забрызгав её содержимым черепной коробки. Госпожа Крупская побледнела и лишилась чувств, упав лицом на поверженного противника. Ещё одна пуля повредила нижнюю челюсть второго летающего монстра, заставив разжать зубы. Корзина покатилась по полу, разбрасывая роскошные алые розы вперемешку со свежайшими микояновскими эклерами.

Сверху на получившийся натюрморт спланировал белый шёлковый платок со стилизованной под китайские иероглифы надписью: «Скучаю. Скоро буду. Целую. Твой Вася».

Охрана в гимназии отсутствовала по вполне понятной и уважительной причине – с юными дарованиями, не научившимися контролировать свою силу, опасались связываться даже карманники с Лиговки. Кому в здравом уме придёт в голову мысль обидеть хотя бы первоклассника? Тем более первоклассника! Пару лет назад весь воровской мир империи был изрядно фраппирован жуткой историей о том, как толпа первоклашек всего лишь энергетическими щитами до смерти забила двух уважаемых щипачей, соблазнившихся золотым «Паркером» из школьного ранца.

Вот и сейчас тоже случилась история… Первыми, обогнав городовых и жандармов, в гимназию прибыли журналисты сразу нескольких газет. К сожалению, с новеньким фотоаппаратом, приобретение которого обмывали дружным коллективом в приличном ресторане на соседней улице. Естественно, в фотоаппарате была заряжена плёнка.

Наутро газеты разразились сенсацией. С подробностями, с фотографиями, но без имён и фамилий – в журналистике могут работать люди без сердца, мозгов и совести, но с отсутствующим инстинктом самосохранения в этой профессии не выживают.

Особенную пикантность новостям придавали несколько интервью с двумя уцелевшими летающими головами. Те ничего не помнили о своей прошлой жизни, не распространялись о личности пославшего их человека и личностях получателей посылок, но многословно жаловались на необъятные просторы Российской империи, на тяжесть дальнего перелёта в сложных метеоусловиях и на трудности навигации по звёздам при сплошной облачности.

Заодно соловьями разливались о красивых пейзажах по пути, о вежливости и услужливости приказчиков в магазинах уважаемого Лаврентия Павловича, любезно обменявших иностранные серебряные монеты на российские рубли по выгодному курсу. Фабрику Микояна хвалили за соблюдение технологий и санитарные меры, пояснив, что их туда не пустили из-за невозможности надеть бахилы и стерильную рабочую одежду, но произвели расчёт и выдали продукцию прямо на проходной.

Кстати, мимо внимания широкой общественности прошёл как факт встречи упомянутых господ Микояна и Берии с неким Николаем Александровичем Романовым, так и факт пополнения банковских счетов вышеозначенного господина на солидные суммы. Ну а то, что кто-то неплохо заработал на резком скачке курса акций, вообще никого не заинтересовало. Игра на бирже штука сложная и вроде бы даже сродни шаманству.

– Итак, подруги дорогие, – Лиза Бонч-Бруевич в задумчивости разглядывала кофейную гущу на дне чашки, – что будем делать с нашим орденоносным негодяем? У кого какие предложения?

– Игнорировать нельзя, – осторожно высказалась Вера Столыпина. – Герой войны и всё такое…

– Нельзя, – согласилась Катерина. – Но если выходку с летающими дохлыми башками можно простить, списав на гвардейскую удаль, то три одинаковых букета для девушек нельзя прощать ни в коем случае. Нас не поймут в обществе.

– Лично мне на мнение общества наплевать, – небрежно отмахнулась Верочка. – Если рассудить здраво, то мы с вами и есть высшее общество. Ещё неясно, кто кого распнёт!

– Что?

– В том смысле, что посмотрим, кто кого одобрять и понимать должен.

– Логично, – кивнула Лиза. – Но всё равно с одинаковыми букетами как-то…

– Можно подумать, у Васи во фронтовых условиях большой выбор цветов был. Они, между прочим, всего двумя ротами четверть Китая завоевали, – неожиданно для подруг Вера Столыпина встала на защиту Красного. – На войне нет времени перебирать букеты.

– Они были куплены в одном из магазинов Петербурга, – возразила Катя.

– И что с того? Вася же не сам выбирал, а курьеров отправил, – Лиза, не отрываясь от гадания на кофейной гуще, тоже выступила адвокатом Красного.

– Господи, а головы английские! – догадалась Катерина. – Всё просто объясняется – англичанка опять гадит!

– А я про что говорю? – оживилась Верочка и подвела краткие итоги совещания: – Вася не должен страдать из-за происков проклятых лимонников, так что никаких обид, бойкотов, игнорирований. Встречаем возвращающегося со щитом героя, как положено! Кстати, никто не знает, когда он приезжает?

– Скоро, – ответила Лиза и наконец-то отставила чашку в сторону. – Буквально на днях.

– Ты на кофейной гуще нагадала?

– Зачем гадать? – удивилась Лизавета. – Через восемь дней Первомайский бал в Гатчине, и на нём Красный обязан присутствовать.

Лиза Бонч-Бруевич оказалась права – виновник предстоящего торжества поручик лейб-гвардии Егерского полка, кавалер орденов Василий Красный уже проехал Москву и приближался к Петербургу под мерный перестук вагонных колёс. Вся рота осталась приводить к покорности Восточный Туркестан, и в столицу вызвали всего двоих, так что пришлось делить тяготы путешествия с Аполлинарием Григорьевичем Куликовским. Тот получил вожделенный белый крестик на грудь, анненский темляк на рукоять боевого ножа, ещё одну звёздочку на