Шрифт:
Закладка:
– Где мой завод? Отдай мой завод, Лейба! – голова говорила по-русски, но с акцентом. Стекло вибрировало в такт словам. – Я сожру твой мозг и помочусь… а, ну да, мочиться нечем… Я сожру мозг и наплюю в пустой череп! Отдай мой завод, Лейба!
– Изыди! – Лев Давидович неожиданно для самого себя перекрестился и швырнул в мерзкую харю жестяную кружку. И только потом с ужасом подумал, что метательный снаряд вполне мог пролететь сквозь прутья решётки и разбить стекло. А там…
Но нет, кружка со звоном ударилась в толстый кованый прут, отскочила и покатилась по полу. Мёртвая голова недовольно оскалилась:
– И руки твои шаловливые обглодаю!
Лев Давидович завизжал и бросился к двери. Изо всех сил замолотил кулаками по толстым дубовым доскам, помнившим декабристов, княжну Тараканову и царевича Алексея Петровича.
– Спасите! Помогите!
– Отдай завод, Лейба! – рявкнула голова и стукнулась пробковым шлемом в стекло. – Отдай, а то мозг высосу!
Прибежавшие на шум тюремщики выслушали сбивчивый рассказ Льва Давидовича, внимательно осмотрели камеру, даже не поленились проверить окна снаружи, но никаких угроз своему подопечному не обнаружили. Зато вызванный тюремный врач диагностировал у заключённого Бронштейна нервический припадок, подозрительно похожий на последствия неумеренного употребления кокаина, и устроил грандиозный скандал, в результате которого графа тщательно обыскали и перевели в действительно тёмный, сырой и холодный карцер.
Зато неудобства компенсируются безопасностью – здесь нет окон, и никакая потусторонняя тварь сюда не пролезет. Если только тюремщики её не запустят. Эти опричники вполне способны на такое! Вот, кстати, да… уж не по приказанию ли тирана и узурпатора натравили чудовищную нежить? Вполне возможно – мёртвая голова требовала отдать завод, что явно указывает на желание придать конфискациям хоть какую-то видимость законности. Вроде как сам всё отдал…
Понятно, но жутко! До сих пор волосы на голове дыбом.
Но не дождутся императорские палачи! Несгибаемые борцы не сдаются! Они пройдут через мрак узилищ, через допросы, через ссылки и голодовки… Хотя нет, последнее явно лишнее. И да, в карцере кормят, или как?
Оказалось, что кормят, причём неплохо, с точки зрения обычного человека. Для графа Бронштейна меню не очень, но нужно отдать должное – вкус лучше ожидаемого. Вполне сносный консоме с гренками, лазанья, пикантная кисло-сладкая капуста по-крестьянски… Корнишоны, правда, крупноваты, но это понятно. Что могут понимать тупые опричники в высоком искусстве приготовления пищи? Небось обозвали всё это бульоном с сухарями, макаронной запеканкой и квашеной капустой, невежды!
Но чай сладкий и горячий, грех жаловаться. Награбленные с китайцев трофеи идущей войны?
Увы, безопасное счастье не может длиться вечно, и уже на следующий день Льва Давидовича выдернули из уютного карцера на допрос. Почему-то следователя, или как он там у кровавых палачей назывался, не интересовали связи графа Бронштейна с американскими и английскими банкирами, также он не спрашивал о возможной причастности к организации покушения на императора, зато ему было крайне важно узнать о вредительской деятельности, направленной на снижение обороноспособности Российской империи путём производства заведомо слабых техники и вооружения.
– Позвольте, – возмутился Лев Давидович, – мои заводы работали по казённым заказам, и приёмная комиссия от военного ведомства всегда отмечала высокое качество.
– Да, отмечала. И участники этих преступных сообществ уже дают показания, выставляющие вас в самом неприглядном виде. Взятки, подкуп, шантаж и прочее.
– Наветы недоброжелателей! – воскликнул граф, хотя прекрасно понимал, что на фоне других обвинений такая мелочь является сущим пустяком.
– Наветы? – удивился следователь и достал из сейфа завёрнутый в промасленную тряпку предмет, глухо стукнувшийся о столешницу. – Ваша продукция?
– Что это?
– Полюбуйтесь. Именно эта штука переполнила чашу терпения государя-императора и поставила крест на вашей дальнейшей карьере. Хм… возможно, и на жизни.
Лев Давидович привстал с привинченного к полу железного табурета и скованными руками осторожно откинул грязную тряпку.
– Ледоруб…
– Ага, он самый. Ледоруб армейский для горнострелковых частей, разработанный в конструкторском бюро покойного господина Тухачевского. Литой чугун, вес шесть с половиной килограммов.
– Чугун обладает высокой способностью проводить и накапливать эфирную энергию.
– Допустим, – согласился следователь. – Даже не будем упоминать запредельный вес и хрупкость материала… но при цене двенадцать рублей за штуку вами изготовлено и продано восемь миллионов экземпляров. Это по документам, а на самом деле существует один-единственный, и он перед вами.
И тут в окне промелькнул знакомый пробковый шлем цвета хаки. Лев Давидович крепко зажмурился, надеясь на обман зрения, и, не открывая глаз, спросил:
– Чистосердечное признание и сотрудничество со следствием как-то облегчат приговор?
– Разумеется. Мы же в цивилизованной империи живём, а не в демократической республике. У нас всё по закону.
Лев Давидович открыл глаза и убедился, что летающая голова за окном ему привиделась.
– Записывайте… Два года назад ко мне обратился гимназист, представившийся специальным агентом Сикрет Интеллиженс Сервис, и предложил поработать на английскую разведку.
– Гимназист?
– Да, некий Василий Красный.
– И вы сразу поверили? По нашим данным, в то время ему было всего двенадцать лет.
– О, господин следователь, он уже у вас в разработке?
– Не следователь, а дознаватель. И вы не ответили на мой вопрос.
– Гимназист Красный предъявил доказательства.
– Какие? Был одет в плащ, широкополую шляпу, тёмные очки, имел при себе английский паспорт и удостоверение шпиона с подписью премьер-министра?
Лев Давидович на мгновение задумался и выдал первое, что пришло в голову:
– Он продемонстрировал владение некротическими энергиями, а они, как известно, исследуются в лабораториях Лондона и Калькутты.
За окном вдруг появилась мерзкая летающая рожа в пробковом шлеме и подтвердила:
– London is the capital of the Great Britain!
– Вот оно, то самое доказательство, господин дознаватель! – Лев Давидович дрожащими руками показал на окно.
– Где?
Летающая голова исчезла, показав графу Бронштейну синий язык.
– Ой, улетело.
Дознаватель посмотрел на подследственного и грохнул кулаком по столешнице:
– В карцер марафетчика! – бросил он вбежавшим на шум конвойным. – И обыщите ещё раз!
Командир роты лейб-гвардии Егерского полка капитан Ротмистров бросил потухшую папиросу в костёр и с суровой укоризной покачал головой:
– Как же так, Василий? Подающий большие надежды офицер, производил впечатление приличного молодого человека, и вдруг…
– Павел Алексеевич, я не думал, что так получится, – попытался оправдаться Красный.
Собственно, Ротмистров уже майор лейб-гвардии, о чём сообщили с прилетевшим недавно курьерским дирижаблем, но ротный из суеверия не приводил погоны
