Существо живой изгороди взмахнуло своими зелёными руками, и языки пламени жадно заплясали. Мне показалось, что я услышал крик этой твари, и какой-то холодный уголок моего сердца одобрил это. Луч солнечного света угас.

И когда я, наконец, снова смог ясно видеть, от живой изгороди не осталось ничего, кроме почерневшего, дымящегося месива на земле и тяжёлого запаха, похожего на запах горящих листьев.

И король-Солнце исчез.

— Он не изменился, — сказал Жюльен. Он всё ещё оставляет последнее слово за собой.

— Итак, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринуждённо. Это… был Король-Солнце. Я думал, он будет величественнее.

— Ты увидел его не в лучшем свете, — сказал Жюльен. В нём было что-то… странное.

— Да, — сказал я. Я это чувствовал. Что сделали с ним сущности Запределья за те долгие годы, когда он был предоставлен сам себе в Белой башне?

— И почему он не назвал нам их настоящие имена? — сказал Жюльен. Возможно, потому… мы могли бы опознать их?

— Это то, о чём ты мне не рассказал, — строго сказал я. Что Король-Солнце поместил тебе всё это в голову. Велел тебе прийти сюда, чтобы он мог поговорить с тобой. И ты не хотел, чтобы я это знал, потому что…

— Потому что это произвело бы на тебя неправильное впечатление, — сказал Жюльен. Я хотел, чтобы ты увидел его таким, какой он есть.

— Сделано, — сказал я.

Жюльен устало вздохнул.

— В качестве демонстрации силы то, что он здесь сделал, было довольно впечатляющим. Пока не появились Праведные Сёстры и не надрали его психоделическую задницу.

Мы огляделись, но они тоже исчезли. Грин Хендж стоял молчаливый и одинокий, как и прежде, и в лабиринте было очень тихо.

— Они бы позволили этой твари убить нас, — сказал я. Как и всех остальных бедолаг в лабиринте. Я почти готов сжечь эту чёртову штуку дотла, прежде чем мы уйдём.

— Но ты этого не сделаешь, — сказал Жюльен. Потому что именно так поступил бы Король-Солнце.

— Не морочь мне голову, — сказал я.

Я напряг голосовые связки.

— Я знаю, что вы всё ещё слушаете, сёстры! Я хочу, чтобы все эти тела убрали из лабиринта! И больше никаких живых изгородей! Или я вернусь и найду способ по-настоящему всё здесь испортить.

Ответа не последовало, но я не сомневался, что они меня услышали. Я посмотрел на Жюльена, и он снова улыбнулся.

— В том числе и поэтому я хотел, чтобы ты был Уокером.

Я пожал плечами.

— Есть такое дерьмо, с которым я просто не буду мириться.

— Вот именно. А потом Жюльен нахмурился, размышляя. Сёстры остановили Короля-Солнце только потому, что у них была поддержка Камней. И потому что ему на самом деле было всё равно.

Я не уверен, что даже Камни могли бы противостоять ему, если бы он считал, что они представляют реальную угрозу. Он веселился, демонстрируя свою силу. Он захотел и изгороди не стало, и он на время принёс солнечный свет на Тёмную Сторону. Никто никогда не делал этого раньше.

— Но он сделал это в качестве демонстрации своих намерений, такой себе небольшой шаг, — сказал я. Если Очень Праведные Сёстры смогли отвесить ему пощёчину, хотя бы на мгновение… То я должен задаться вопросом, что произойдёт, когда он столкнётся лицом к лицу кое с кем неприятным, с Улицы Богов…

— Я видел, как он творил чудеса, ещё в шестидесятые, — сказал Жюльен. Я не могу поверить, что с тех пор он стал слабее.

— Не слабее, — сказал я. Не совсем так… Но разве тебе не показалось, что он… как будто не мог собраться с мыслями?

— Да, как будто у него постоянно что-то другое на уме. Там, в Сан-Франциско, у него никогда не было никаких сомнений, никаких колебаний, — сказал Жюльен.

— Хорошо, — сказал я. Как ты думаешь, куда он сейчас отправился?

— Я не знаю. Он ничего не вложил мне в голову, если ты говоришь об этом. Разве ты не можешь найти его с помощью своего дара?

— Нет. Я уже пытался. Я даже не могу смотреть в его сторону. Это всё равно что смотреть на солнце. Свет ослепляет меня. Я внезапно почувствовал усталость, поэтому сел на плоский камень в середине Круга, разгрузив ноги. После минутного колебания Жюльен присоединился ко мне.

— Я не думаю, что Сёстры одобрят это случайное неуважение, — сказал он.

— Пусть они делают финты ушами, — сказал я. Начиная с сестры Доретеи. Я их не одобряю. Послушай, ты лучше всех знаешь Короля-Солнце. Куда он направится дальше, по Тёмной Стороне?

Жюльен покачал головой. — Он смотрит глубже, Джон. Он всегда был таким. Я знал, что нужно прийти сюда только потому, что он мне об этом сказал. И если он мог так легко проникнуть в мою голову, он уже знает всё, что я могу запланировать против него.

— Ты не можешь быть в этом уверен, — быстро сказал я. То, что у него есть доступ к твоим мыслям, не означает, что у него есть доступ к твоему разуму, или к твоей душе. Давай, Жюльен, скастуй наилучший вариант. Куда нам двигаться дальше?

— Сейчас он не тот человек, которого я помнил, — медленно произнёс Жюльен. Его мудрость ушла, не говоря уже о здравом рассудке, и его прежняя непринуждённая уверенность сменилась высокомерием.

Ты, должно быть заметил: он был рад поговорить, но не хотел слушать. Это было совсем не похоже на него прежнего. Там, в Хейт-Эшбери, у него всегда находилось время для всех.

Раньше он проповедовал, а теперь хвастается. Он упорствует, как будто ведёт себя так, как, по его мнению, должен был вести себя Король-Солнце. Как плохая копия его прежнего “Я”. Что сущности из Потустороннего мира делали с ним все эти годы? Ментальный контакт с ними превратил Гарри Уэбба в живого бога. Но годы тесного общения с Сущностями…

— Превратили его в настоящего му…, - сказал я.

Жюльен даже поморщился.

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты избегал таких вульгарных выражений, Джон. Теперь ты Уокер.

— Придерживайся сути, — сказал я беззлобно. Я думаю, что Сущности все эти годы зомбировали его, внушали ему свою истинную цель. Какой бы она ни была. Так что, когда они наконец выпустили его обратно в мир… он последовал не за своей, а за их Мечтой.

— Я не знаю, — сказал Жюльен. Может быть. Возможно…

— Стоит, попробовать Улицу Богов? — предложил я. На Улице Богов должна быть