Шрифт:
Закладка:
— Я очень рада!
— Я знаю. — Виктор быстро чмокнул её в губы, а затем потащил за собой. — Это надо отпраздновать. Но позже. Сейчас я хочу только одного.
Рина кивнула Танатосу на прощание, а граф, тащившей её за руку, вдруг завернул в амуничник.
— Ты хочешь поседлать коней?
— Нет, это нужно не для коней.
Граф снял со стены хлыст — тонкий прут с кожаным язычком на конце. Рина посмотрела на него вопросительно. Граф хмыкнул, ничего не сказал и потащил девушку в дом. Рина послушно бежала за Виктором, ей стало уже привычно — он возвращается, радостный, ведёт её в дом, набрасывается на неё и не отпускает до утра. Делает с ней всё, что хочет, и Рина не упускает возможности порадовать его, даже если сама не всегда получает удовольствие. Сейчас она не понимала, что задумал граф.
Они ввалились в комнату Виктора. Он стянул с себя пальто, затем сбросил куртку Рины. Одежда падала на пол, пока оба не остались обнажёнными. Граф обвёл горящим взглядом фигуру девушки от груди до колен, а затем взял в руки хлыст. Холодный кончик приложился к ягодице девушке, и граф мягко провёл им, чертя круг.
— Ты ведь знаешь, что хлыст используется для указаний?
— Нет. Мы никогда не использовали хлысты для лошадей.
— Очень зря.
Граф продолжал чертить круги, поднимаясь выше.
— Хлыст — это продолжение руки всадника. Иногда лошадь не понимает, что от неё требуют, или не хочет понимать, и тогда хлыст становится отличным инструментом.
— Но ведь ей больно…
— Нет, Рина, конечно ей не больно. Они совсем иначе чувствуют касания. А всадник, в свою очередь, не бьёт, а лишь направляет.
Граф резко оторвал хлыст и ударил Рину по ягодице. Девушка вздрогнула от неожиданности.
— Видишь? — прошептал граф, водя хлыстом по низу спину. — Совсем не больно.
— Не больно… — ответила Рина.
Граф ударил ещё раз. А затем ещё. Рина зажмурилась. Хлыст бил не сильно, однако удары заставляли её лишь сильнее сжиматься.
— Я же сказал — направляет, — отрезал граф и ударил сильнее.
Рина тут же отмерла и поняла, что за игру он затеял. Она двинулась с места и легла на кровать. Граф ударил её по животу, и Рина перевернулась спиной вверх. Граф сел на кровать над ней, сжал ягодицы и вошёл. Девушка застонала, а граф задвигался внутри неё. Он поддал хлыстом по спине, и Рина двинулась ему в ответ. Чем чаще он бил, тем они больше ускоряли темп. Они бились друг о друга, а граф покрывал спину ударами хлыста. Поглощенный страстью, он стал бить сильнее, и девушка кричала от боли. Она хотела вскочить и сбросить его с себя, но он тут же навалился на неё сверху, не дав перевернуться, вытянул и сжал её руки над головой, и продолжил вбиваться, пока, наконец, не зарычал от кульминации. Он тяжело припал к её шее и горячо задышал. Затем граф поднялся и медленно перевернул девушку. Всё тело её дрожало, в глазах стояли слёзы. Он вновь навис над ней и стал покрывать лицо и шею нежными поцелуями.
— Моя, — шептал граф, целуя Рину. — Моя.
Спустя время граф выпустил девушку и стал одеваться.
— Мне снова нужно уехать. Сегодня собрание в Парламенте.
— Но ты ведь только что вернулся…
— Да, милая. И снова уезжаю.
Граф легко тронул губами лоб девушки и внимательно посмотрел в её глаза. Девушка снова плакала.
— Отдохни. Когда я вернусь, мы продолжим.
Граф уехал, а Рина осталась в его кровати. Она свернулась калачиком и закрылась одеялом. Комната пропахла его парфюмом и их близостью. Она вжалась в подушку и закрыла глаза. Всё, что ей сейчас хотелось, — чтобы он снова вернулся к ней.
Графа действительно ждало собрание членов Парламента. И дела его в самом деле шли прекрасно. Виктор знал, что люди уважают силу. Не только магическую, но и человеческую — силу человека, способного прогнуть ход событий под себя. Для этого он был жесток, для этого убил и убивал несогласных. А их находилось немало в Королевстве. Но сопротивление Виктор приказал подавлять жестоко и тут же. Он знал, что народ опустит головы перед сильной рукой.
Виктору было необычайно легко. Он не врал, когда говорил, что сила его достигла высот. Так на него влияла и Рина. Ещё с первых дней, когда она так ярко и живо реагировала на него, он стал замечать за собой, что после неё чувствует себя гораздо лучше, словно бы питался ею. Её чувствами, желанием угодить, её красотой. Он напитывался и креп, не заботясь о другом. Графу хотелось, чтобы его игрушка всегда была дома, была готова и ждала его. Каждый раз он чувствовал, как сильнеет, лишь видя взгляд ожидавших его глаз и неподдельную радость Рины. И он был невероятно рад тому, что смог приручить девушку.
Собрание в Парламенте тянулось уже третий час. Граф выслушивал с вежливой улыбкой министров, которые предлагали меры по развитию политики. Финансы, продовольствие, развитие производств. Иногда граф тут же давал распоряжения. Проблема с поставкой оборудования на производства решалась запросом поддержки у Нижнего Королевства, которое сбывало по дешёвке списанный транспорт.
— Заменить механизм, отремонтировать, и вот у нас на двести грузовиков больше. Можем предоставить их в качестве государственной поддержки владельцам производств.
Провинции Востока и Севера страдают от нехватки рабочих мест — именно там и нужно открыть завод по замене старых механизмов. Там же можно найти дешёвую рабочую силу. Где есть работа — там есть и жизнь.
Граф решал с лёгкостью эти задачи, а их скопилось необычайно много за время правления увядающего Президента, который думал лишь о том, как сохранить себя и своё положение, но не о благе государства.
Во время разговора один из министров закурил. Это был министр, отвечавший за озеленение города, и пока он ждал своей очереди на приём, то решил развлечься. Он щёлкал зажигалкой и проводил пальцами по огню. Пламя обжигало кончики пальцев, министр то выключал, то включал огонь, одёргивая руку и снова подставляя её огню.
— Что вы делаете? — прервал его граф.
— Что?
Министр оторвался от зажигалки и посмотрел на правителя так, словно забыл, где вообще находился.
— О, я обнаружил этот способ давно.
— Какой способ? — Виктор и все присутствующие повернули головы на министра, а тот лишь обрадовался вниманию.
— Небольшая
